Чем дальше тот или иной регион России находится от границы с Китаем, тем больше его жители подвержены различным фобиям, связанным с понятием «желтая угроза». Однако в реальности никакого засилья граждан КНР на Дальнем Востоке не наблюдается.
Напротив, в регионе хотели бы видеть больше китайских туристов и инвестиций. Об этом в интервью «Ленте.ру» рассказал эксперт Центра Азиатско-Тихоокеанских исследований дальневосточного отделения РАН Иван Зуенко.
— Один из главных мифов, существующих в России относительно китайцев, — они все захватывают на Дальнем Востоке. Вы, будучи не только синологом, но и человеком, живущим во Владивостоке, можете этот тезис подтвердить?
— Нет, это, конечно, не более чем миф. Он не подтверждается ни документальными свидетельствами, ни чисто визуальными наблюдениями. На самом деле китайцев на Дальнем Востоке совсем не так много, как принято считать.
Читать также: «У Китая только один союзник». Мифы и правда о захвате Сибири китайцами
И соответственно, их экономическая активность не столь велика, как нам хотелось бы, поскольку китайцы могли бы стать локомотивом нашего экономического роста.
— Не так много, как говорят, и даже меньше, чем хотелось бы?
— Мне лично кажется, что да. Экономический потенциал нашего соседа не используется. Если же говорить о цифрах — доподлинно никто не знает ни числа китайцев в регионе, ни объем их капиталовложений.
Любой человек, называющий какую-то конкретную цифру, утверждая, что «китайцев на Дальнем Востоке столько-то», скорее всего, берет ее с потолка. Можно говорить только о тенденциях, довольно усредненных величинах, но не более того.
— Приверженцы концепции «желтой угрозы» используют довольно логичную аргументацию: мол, китайцев почти полтора миллиарда, куда же им деваться, если не захватывать тихой сапой наши Сибирь и Дальний Восток. Почему же китайцы в реальности этого не делают?
— Потому что им интереснее перемещаться внутри самого Китая. Объемы внутренней китайской миграции в тысячу раз больше объема миграции граждан КНР в Россию. Наша страна, в силу целого ряда причин, не так уж и привлекательная для китайских гастарбайтеров.
— Каковы эти причины?
— В первую очередь — это экономическая целесообразность. В России китайцы зарабатывают не так много (особенно после падения рубля), сюда сложно приглашать иностранную рабочую силу, есть целый ряд административных барьеров. К тому же в самой КНР идет конкуренция за рабочие руки, а есть еще и другие государства, куда китайцы с большей охотой едут на заработки. Для образованных специалистов это страны Запада — Австралия, Канада, США.
— Хорошо, сами работать не едут, а вкладывать деньги в России китайцы готовы?
— Безусловно, они их вкладывают, но объемы инвестиций не те, что хотелось бы…
— О каких цифрах идет речь?
— Тут ситуация такая же, как и с числом китайских мигрантов в России: никто точно этого не знает, четкой статистики нет. Я сам эти цифры не высчитывал, а пользовался уже готовыми исследованиями — и каждый раз их данные различались. Если же говорить об официальной статистике, то она просто шокирует: китайские вложения на Дальнем Востоке составляют процент-полтора от общего объема иностранных инвестиций.
— Кто же тогда чемпион по инвестициям в регионе?
— Нидерланды. Среди лидеров еще Багамские острова, Великобритания, поскольку ей принадлежала значительная часть «Сахалин энерджи», и Япония, которая сейчас владеет частью этой компании. Большая часть инвестиций — это вложения в добывающую промышленность, прежде всего в нефтегазовую сферу (на Сахалинскую область приходится от 60 до 75 процентов всех иностранных инвестиций). Если же мы говорим о китайцах, то они вкладываются в сельское хозяйство, строительство и сферу услуг.
Но я сразу хочу пояснить, что названная цифра — процент-полтора, или примерно 50 миллионов долларов в год — фактически ни о чем не говорит. То есть на самом деле инвестиций гораздо больше. Но даже если предположить, что их в 10 раз больше, цифра все равно получится не очень впечатляющая.
Почему мы можем говорить, что в реальности вложений больше? Во-первых, китайский бизнес мимикрирует под местный, когда предприятия оформляются на граждан России.
Во-вторых, иногда бизнес вообще не оформляется как бизнес: например, китаец берет землю в субаренду, фактически работает на ней как бизнесмен, но оформлено это будет как приглашение иностранной рабочей силы. Это очень распространенная практика. Ну, и иногда отчетность просто занижается или скрывается, что характерно, конечно, не только для китайского бизнеса, но и для местного.
— Раз уж мы заговорили о сельском хозяйстве — еще одна страшилка, идущая в обойме фобий, связанных с «желтой угрозой»: аренда китайцами 100 гектаров российских земель на длительный срок. Все об этом слышали, мало кто при этом в курсе, что же на самом деле представляет собой этот договор?
— Сама по себе шумиха, возникшая в СМИ по этому поводу, весьма показательна. Российское общество очень негативно настроено к возможности аренды китайцами сельскохозяйственных земель. Но если поехать в поля, поговорить с фермерами, с чиновниками, то обнаружим у них иные настроения — гораздо более конструктивные и позитивные.
И стоит добавить, что если мы хотим, чтобы китайцы ответственно работали на российской земле, надо сделать так, чтобы они думали о завтрашнем дне. Если китаец живет сегодняшним днем и не уверен, что завтра он сможет вернуться на это же поле, то, конечно, он не особо заинтересован в том, чтобы оно оставалось плодородным.
У китайцев есть подобные проекты в Австралии, и там проблем с соблюдением экологических норм не возникает.
У них много где такие проекты есть. Утверждать, что китайцы белые и пушистые, было бы ошибкой. Везде, где возникает возможность и смысл нарушать правила ради извлечения большей прибыли, они будут это делать. Но так, пожалуй, будет поступать любой бизнесмен, не только китайский.
— Иначе говоря, плохо себя китайцы ведут ровно в той степени, в какой им это позволяют местные власти?
— Да, примерно так.
— В Китае существует гендерный дисбаланс: мужчин больше, чем женщин. Поэтому многие молодые люди не могут найти себе жену. С этим связана еще одна российская страшилка: китайцы понаедут и начнут жениться на наших женщинах. В реальности это происходит?
— В каких-то объемах это, конечно, происходит. Браков между китайскими мужчинами и русскими женщинами заключается больше, чем между китаянками и мужчинами-россиянами. Но говорить о том, что подобных семей создается так много, что это может как-то повлиять на демографическую ситуацию в регионе, нельзя. Тем более в самой КНР жизнь меняется. Сейчас уже разрешено иметь двоих детей. Ситуация, когда женщина готова сделать аборт, узнав, что ждет девочку, ради того, чтобы потом родить мальчика, уходит в прошлое.
— Сейчас в Китае растет средний класс. Что Россия может предложить этой категории граждан КНР?
— Да, прослойка среднего класса в Китае сегодня увеличивается, и для этих людей характерны иные стандарты поведения и потребления. В целом уровень жизни китайских и российских горожан сравнялся. По моим субъективным впечатлениям, китайцы даже несколько лучше, чем россияне, одеваются, пользуются более дорогой техникой, значительно больше тратят на еду и путешествия. Пекин нацелен на то, чтобы представителей среднего класса становилось больше: власти хотят приучить граждан больше тратить, чтобы поменять экспортную модель экономики на ориентированную на внутреннее потребление. Это, к слову, соответствует китайской традиции, поскольку на протяжении тысячелетий Поднебесная представляла собой замкнутую экономическую систему, не нуждавшуюся во внешнем рынке.
— Что мы можем предложить китайскому среднему классу? Я уже сказал, что у его представителей поменялись стандарты потребления. Эти люди интересуются товарами премиум-класса, то есть преимущественно импортными. Особенно их привлекают экологически чистые продукты. Россия может этим воспользоваться.
— В КНР существует представление о нашей стране как о государстве, экономика которого лежит в руинах, и благодаря этому природа ничем не загрязняется. Поэтому практически все российские товары на китайском рынке продаются втридорога — как экологически чистые.
Речь идет не только о давно уже ставших популярными в КНР отечественных шоколаде, печенье, пиве, но и, например, о муке. Это забавно звучит, но мешок российской муки считается очень хорошим подарком для китаянки в возрасте от 40 лет и старше. Китайский средний класс мы можем заинтересовать еще и туризмом. Китайцы в принципе любят путешествовать. После того как они поездят по своей родине, им хочется попробовать что-то новое, а из-за падения курса рубля Россия для китайцев — очень дешевое направление. В качестве премиум-сегмента мы можем предложить экологический туризм.
— Насколько при этом Россия открыта для китайских гостей? Многие иностранцы из Европы жалуются на то, что российскую визу получить очень сложно.
— Да, такая проблема существует, и она служит ограничивающим фактором. Вторая проблема — мы не готовы к приему большого потока туристов из КНР с точки зрения инфраструктуры. Китайцы привыкли к определенным стандартам в сфере услуг, им хочется чуть более доброжелательного отношения, да и уровень наших гостиниц не дотягивает до китайского. Гидов и переводчиков тоже не хватает. Не могу сказать, что ситуация не улучшается, но работы еще очень много.
— Сами китайцы вкладываются в развитие туристической инфраструктуры?
— Это хороший вопрос. Есть мнение, что привлечение китайских туристов — это панацея от всех экономических проблем Дальнего Востока. Но что мы видим на практике? Китайские компании стараются замкнуть китайских туристов на свой же китайский бизнес. В Москве, впрочем, происходит то же самое. Большинство, если не вообще все гиды, работающие с туристами из КНР, — китайцы. Китайские турфирмы, привозящие гостей из КНР, селят их в гостиницы, принадлежащие китайцам, и направляют их обедать в китайские же рестораны. Гиды водят туристов только в те магазины, с которыми у них есть договор о комиссионных, в итоге владельцам торговых точек достается примерно 40 процентов денег, потраченных китайцами.
— Российская и китайская ментальность сильно различаются. Жители приграничных регионов научились преодолевать эту разницу? Иначе говоря, изжили ли они фобии и стереотипы, о которых мы сегодня говорили?
— Да нет, конечно, не изжили. Культурная пропасть между нашими народами остается. И по менталитету, и по культурному коду жители Запада нам ближе и понятнее. С китайцами накоплен значительный опыт бытового общения, но он во многом завязан на все тех же стереотипах: мы с китайцами говорим на разных языках в прямом и переносном смысле. Где-то — например, в вопросах кулинарии — взаимопроникновение культур больше.
В российских приграничных регионах любят китайскую кухню, а в китайских популярны некоторые русские блюда и бренды пищевых продуктов. Но в общем-то, это все. Есть, разумеется, профессионалы, слушающие китайскую музыку и разбирающиеся в китайском кино, но это не массовое явление. То есть мы по-прежнему понимаем друг друга недостаточно хорошо, чтобы можно было повысить эффективность сотрудничества.
Артем А. Кобзев, Lenta.ru
Свежие комментарии