На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Новости, события, факты

147 264 подписчика

Свежие комментарии

  • Mark Kapustin
    Ибо не фиг гулять , где не надо.Десять поляков вы...
  • Сергей Роднов
    Вся мразь в сборе."Падение такого м...
  • Алексей
    Вот таким госслужащим, выписывать билет на СВО (мужику) ,или на вольные хлеба! Пусть работает руками на стройке,без п...Тернистый путь домой

Путь академика Сахарова: От вершин науки до символа измены Родине

Путь академика Сахарова: От вершин науки до символа измены Родине

Проспект Сахарова в Москве – самая бесполезная улица города. Широкая и короткая магистраль, по которой ездит совсем немного машин даже в те дни и часы, когда вся Москва стоит в пробках. С точки зрения градостроительства этот проспект – путь из ниоткуда в никуда.

Именно поэтому на проспекте Сахарова с такой охотой предлагают проводить митинги любым «несогласным» - они здесь никому не мешают. Именно поэтому несогласные, несистемные, антигосударственные не любят проводить митинги на Сахарова и норовят «гулять по бульварам» и выползать на Тверскую - на большом, пустом и безопасном проспекте они могут кричать и самовыражаться, но остаются никому не заметными. Проспект Сахарова – отличная метафора для описания жизни, славы и посмертия академика, создателя российской оружия ядерного сдерживания и диссидента: он огромный, широкий, известный, шумный и оказавшийся никому не нужным.

С вершины и вниз

Принято считать, что жизнь академика Сахарова разделяется на две неравные части. В первой он – сверхталантливый или даже гениальный физик - учится, создает бомбу, становится одним из двух самых молодых академиков в стране (избран в 32 года, минуя статус члена-корреспондента Академии наук СССР) и трижды героем социалистического труда.

Во второй он - символ и знамя советских диссидентов и «правозащитников», лауреат нобелевской премии мира, ссыльный в закрытом для иностранцев городе Горький и, в самом конце жизни, самый либеральный, «демократический» депутат Съезда народных депутатов СССР.

 

Вторая часть его жизни полностью затмила и перечеркнула первую, так что и проспект в Москве – памятник не патриоту и не создателю грозного оружия сдерживания, не человеку, предложившему разместить вдоль побережья США цепь ядерных зарядов чудовищной мощности, чтобы сделать бессмысленной гонку вооружений, а человеку, именем которого России был нанесен самый страшный в ее истории урон. Невольному вождю изменников Родины, западных наймитов и прислужников.

 

Невольному. В этом, мне кажется, все и дело.

Андрей Сахаров, как ни неприятно это для его поклонников, не был глубоким мыслителем. Он был сторонников и отчасти автором «теории конвергенции» двух враждующих систем, которая заключалась, по сути, в том, что СССР постепенно становится более либеральным, а Запад — более социалистическим, в результате чего должна возникнуть усреднённая социально-экономическая система, сочетающая принципы социализма и капитализма.

Главный текст Сахарова про конвергенцию, текст, который выражал, в общем, все его мысли про развитие общества, про борьбу за мир и про то, как должно развиваться человечество, назывался «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе» был опубликован на Западе в 1968 году. С этого текста можно отсчитывать путь Сахарова не как русского ученого, а как антироссийского политика.

Впрочем, теория конвергенции была всем хороша, за исключением одного незаметного, но важнейшего обстоятельства: она не имела отношения к реальности. Противостояние советского социализма и западного капитализма было лишь ширмой для борьбы насмерть, которую Запад вел с Россией.

Не корысти ради

Много позже другой знатный диссидент, эмигрант, философ Александр Зиновьев сказал о «правозащитниках» и о «катастройке» - «Целились в коммунизм, а попали в Россию». Он был и прав, и не прав. Может быть, многие диссиденты и «целились в коммунизм», надеясь сделать для Родины что-то хорошее, но заказчики их деятельности, те, кто вручал им премии, оплачивал работу «Радио свобода» и публиковал статьи того же Сахарова, не заблуждались ни на секунду. Они использовали диссидентов – и прекраснодушных, и честолюбивых, и жадных, и бессребреников для борьбы с Россией как таковой. С государством российским. С русским народом и цивилизацией.

Сахаров, насколько можно теперь судить, был одним из прекраснодушных. Он не хотел ничего плохого. Он был гуманистом, требовал, чтобы людей не судили за их убеждения и образ жизни, чтобы гонка вооружений не разоряла человечество, и чтобы не было войны. Он хотел, чтобы в России существовала «интеллектуальная свобода», которая, как ему казалось, есть на Западе. Поэтому он поддерживал диссидентов – то есть людей, которые сами себя объявляли «инакомыслящими» и именно инакомыслие (а не измену Родине и работу на НАТО) объявляли причиной своего противостояния с российским государством. Сахаров протестовал против их преследований, отстаивал право на эмиграцию и заявлял, что права личности выше прав государства.

Особенно если речь идет о выдающихся личностях, о мыслителях и ученых.

Главная мысль Сахарова звучит примерно так:

Ученые должны быть способны встать на общечеловеческую, общемировую позицию — выше эгоистических интересов “своего” государства, “своей” общественной системы и ее идеологии — социализма или капитализма – все равно.

В самом лучшем случае эту мысль следует признать наивной: мир устроен так, что, если ты отказываешься служить своему государству, ты автоматически начинаешь служить чужому. Платят ли тебе за это или нет, осознаешь свое предательство или нет – вопрос важный, но второстепенный.

В случае Сахарова предательство, по всей видимости, осознано им самим не было. Однако плата, несомненно, была. Нобелевская премия мира за диссидентскую борьбу – это факт, который оспорить невозможно.

Да, конечно, Сахаров искренне верил в «конвергенцию» и искренне считал, что можно реформировать социализм так, чтобы он был «демократией». В ноябре 1989 года, совсем незадолго до смерти, он даже опубликовал в «Комсомольской правде» проект новой Конституции СССР, который, по его мысли, должен был стать «Союзом Советских Республик Европы и Азии», не федерацией, но конфередерацией, основанным на уважении прав личности и прав народов на собственную государственность. Проект даже для тогдашних «демократов» выглядел прекраснодушным, утопическим и находящимся вне всякой связи с реальностью, но все-таки, наверное, имеет смысл сказать, что Сахаров не хотел развала Союза и полного отделения от него.

 

Наверное, это очень милосердно, что Андрей Сахаров скончался 14 декабря 1989 года и не увидел, что было дальше. Ни референдума о сохранении Союза, на котором и сам, несомненно, проголосовал бы «за», ни обреченных попыток создания «нового союзного договора», ни «путча», ни отречения президента СССР, который казался ему таким недемократичным. Ни, самое главное, ада 90-х, когда «конвергенция», которой он так жаждал, выпрямилась в России в полный рост и показала истинное свое лицо – лицо бандита, который «крышует» ларек с «ножками Буша».

Нет сомнений, что Сахаров был бы неприятно поражен всем этим и, возможно, даже сказал бы вслух, что хотел чего-то другого. Нет сомнений и в его виновности – огромной и личной, в том, что произошло. Не ведая, что творит, он творил ослабление государства и работал против своей Родины – с конца 60-х до последнего дня жизни.

Токмо волею пославшей мя жены?

Говоря о странном изломе жизненного пути Андрея Сахарова, многие патриоты винят во всем его вторую жену Елену Боннер. Говорят, что, женившись в 72 году (ему был уже 51) на почти ровеснице (Боннер родилась в 23-м), академик превратился в подкаблучника, который покорно выполнял все, что требовала от него эта женщина – а она командовала знаменитым мужем, прекращая его во все более оголтелого антироссийского политика.

Многочисленные воспоминания свидетельствуют о том, что она и в быту, и в общественной жизнью даже в мелочах руководила его действиями (вплоть до категорического «Андрей Дмитриевич будет говорить только в моем присутствии» при общении с посторонними) Сам Сахаров давал повод так о себе думать, говоря, что его жена – замечательный организатор всей его жизни и общественной деятельности.

Но какой бы деспотичной и решительной не была Боннер, «Размышления о прогрессе» Сахаров написал до знакомства с ней. Убеждения, согласно которым для ученого Родина не важна, а интеллектуальная свобода выше патриотизма - были его собственными. Боннер, возможно, выступила, как теперь сказали бы, продюсером при Сахарове - звезде «правозащиты». Но звездой он был сам.

Впрочем, ей была суждена долгая жизнь, она пережила знаменитого мужа больше чем на 20 лет и последние годы провела в Бостоне, в США. В статусе вдовы великого человека, председателя международной «Общественной комиссии по увековечению памяти Андрея Сахарова — Фонда Сахарова» и яростного борца с возрождением России и российским государством.

Борцы с Россией должны отказываться от России и жить за океаном – можно сказать, что Боннер подала им всем хороший пример.

Картина дня

наверх