Система «насаждение-подавление» лежит в основе всех известных истории форм власти. Власть существует не затем, чтобы все ей восхищались (хотя иногда, впав в маразм, она так думает). Но для того, чтобы одно насаждать, а другое – подавлять. Без этого она никому и ни для чего не нужна (Наполеон без армии – пациент психушки).
Тупик нынешней российской власти в том, что она так и не определилась – что именно хочет насаждать и что подавлять. Ее отношение и к ценностям, и к гадостям – двойственное до шизофрении. Они в декларациях РФ постоянно меняются местами, отчего возникает устойчивое ощущение: правая рука не знает, что творит левая.
Крушение дома Романовых и крушение КПСС как две капли воды схожи по структуре: и царь Николай II, и верхушка КПСС перестали быть «своими» для своих. Царь для монархистов к 1917 году стал выглядеть изменником и неудачником, символом тяжких поражений. А верхушка КПСС к 1991 году, спутавшему все политические карты, не смогла стать надеждой и опорой для советских людей – потому и улетела в тартарары…
Сегодня призывы к власти определиться – с кем она в конце концов? – уже набили оскомину. Но тем не менее не потеряли актуальности. Например действия власти по отношению к вопросу храма в Екатеринбурге истолкованы верующими как трусость и измена, а борцами с церковью – как клерикальное мракобесие. Власть в таких вопросах, как храм в Екатеринбурге, садится между двух стульев, в итоге оставаясь вообще без сторонников.
Между тем события обретают зловещий оборот. На прошлой неделе с помощью соцопросов неожиданно (а на самом деле вполне ожидаемо) выяснилось, что российский народ стремительно наращивает протестную активность.
В феврале 2017 года 19% граждан, по опросу Левада-центра, полагали, что в их городе возможны массовые выступления против падения уровня жизни, и только 12% были готовы сами выйти на улицу. Сейчас о возможности митингов говорят уже 27%, а 26% опрошенных готовы выходить на улицу. Но ещё сильнее изменилось отношение людей к политическим протестам – 22% не против присоединиться к митингующим. Так что же, впереди бунты и революция?
26% готовых протестовать против снижения благосостояния – это очень и очень много. Напомню, что судьбу 100 млн. обычно в истории решает 1 млн. активистов, или даже 100 тыс., собравшихся в ключевом месте в ключевое время. Общественный пассив, который примыкает к любой власти, составляет, по мнению мировых политологов, от 30 до 40%. Это те, кто мало разбираются в политике, и всегда за власть – на следующий день после переворота уже за новую власть. Если мы 26% сложим даже с 30% балласта, примыкающего к победителям автоматически, то уже получаем большинство. А если 40%?
Принцип «вы начните, мы подхватим» – никто не отменял. Последний раз такой уровень протестной активности, как сегодня, напоминает Левада, фиксировался в 1997–1998 годах, в разгар дефолтного экономического кризиса. И знаменовал полный крах постсоветской государственности ельцинского толка.
В прошлом году, по оценке Центра экономических и политических реформ (ЦЭПР), прошло 2526 протестных акций – в 1,7 раза больше, чем в 2017-м. Переломным моментом стал первый квартал 2018 года. Именно тогда опросы показали радикальное изменение настроений в обществе. В итоге в третьем квартале произошло примерно в 3 раза больше различных акций протеста по сравнению с началом года.
А в начале 2019-го у россиян, что называется, «накипело»: запуск пенсионной реформы окончательно уничтожил в людях веру в то, что о них кто-то заботится. Кризис доверия трансформировался в кризис политический. Поэтому 26% населения, готовых выходить на акции протеста, это очень много. Это самая радикально настроенная прослойка людей, у которых может оказаться силовое большинство – никогда не совпадающее с демографическим.
Поясню. На условном острове живут 10 хорошо вооружённых боевиков, 100 работяг-пофигистов и 100 стариков. Если они голосуют формально, на участке, то 10 голосов боевиков растворяются в 200 голосах пофигистов и старцев. Но если боевики применят оружие, то пофигисты не захотят, а старики физически не смогут им противостоять. Таким образом (что и доказывают майданы) боевики могут навязать власть, которая чужда и даже ненавистна пассивному большинству населения.
Трагедия в том, что люди в большинстве своём очень гордятся собой и при этом очень плохо понимают, чего они хотят. Это не только наша трагедия – но всех народов всего мира. Чем глупее человек, тем больше ему кажется, что он знает и понимает всё происходящее.
Заигрывая с амбициями глупца путём грубейшей лести, проходимцы не раз совершали перевороты, используя толпу как таран и ледокол. То есть проламывая толпой путь к власти тем, кто бесконечно далёк от нужд и желаний этой толпы, внутренне презирает и ненавидит «серую массу».
И сторонники, и противники действующей власти уже сошлись в одном: катализатором протестного движения стала нелепая пенсионная реформа. Нынешняя власть не нужна либералам, понятно почему, но и противники либералов больше не видят в ней защитницу от либералов.
Если защитник сам делает то, от чего просили защитить – то зачем он нужен? Никому не понятно, что насаждает нынешняя власть и что именно она подавляет. Потому никто не может определиться как её сторонник.
Оттого нарастает хорошо знакомый моему поколению «перестроечный задор»: чем больше сейчас всего поломается, тем дальше лучше будет! Вновь всплыла давно забытая тема 80-х – тема экологии. Понятно ведь, кто и зачем проводит по всей стране акции протеста «против повсеместного загрязнения воды, почвы и атмосферы». Организаторы этих акций охотно возглавили бы и митинги «против смерти», обещая, что при их власти смерть отменят и все станут жить вечно…
Не нужно благодушия: массовые акции протеста «в защиту дождевых червей» и «по поводу цен на шурупы» легко перерастают в массовые беспорядки путём эмоциональной возгонки.
Тем более что власть вступила на худший из возможных путей, приведший Николая II в ипатьевский дом: отступать под нажимом.
В воспоминаниях Витте особый восторг автора вызвал случай, когда он (Витте) доказал царю, что Некто награждён незаслуженно. Царь согласился с министром, тогда Витте предложил отменить указ, несправедливость которого очевидна и тому, кто его подписал.
– А вот этого я никогда не сделаю, – отвечал Александр III. – Царь своих указов не отзывает. Если отменить один указ, покажется, что можно отменить любой указ…
В принципе не так важно – возглавит царь движение за конституцию или против неё. Главное, чтобы он был твёрд и последователен, а не волочился под давление обстоятельств.
Ведь толпа – хищный зверь, и когда она понимает, что её боятся, у неё глаза кровью наливаются. Уступки под давлением в мелочах разжигают аппетиты толпы. Сам по себе тот же екатеринбургский сквер – мелкий, локальный вопрос. Но в том виде, в каком он был подан, показал многим: дави на власть, пугай её – и вышибешь себе, что хочешь!
Я прекрасно знаю, что революции никогда не заканчиваются тем, чем начинаются. Вряд ли французы, выступавшие против глупого самоуправства короля, ожидали реку крови из-под гильотины. Вряд ли и русские сторонники Ельцина думали, что он вместо борьбы с мафией предпочтёт её возглавить…
Но прекрасно зная это, я понимаю и другое: объяснить толпе, что она будет обманута манипуляторами – невозможно. Манипуляторы протестами льстят толпе, а тебе приходится доказывать ей, что она глупа, примитивна, таскает другим каштаны из огня. Шансов, что глупая толпа поверит тебе, а не льстецам, бесстыдно восхваляющих её – практически никаких…
А что касается власти – она вообще не чует беды и «живёт, под собою не чуя страны». И вряд ли эта власть готова держать оборону разъярённой толпы со вспышками социального взрыва по всей стране.
Неспособность кого-то отказаться от новой яхты и очередной виллы на Лазурном берегу – может обернуться тем, что убьют нас всех. И виноватых в крахе и невиновных: когда американцы истребляют сербов – они же не отделяют хороших сербов от плохих. Они землю зачищают, как когда-то от индейцев, как Гитлер пытался в 40-х… Для них хороший серб – мёртвый серб.
Если русские подерутся друг с другом и потеряют оборонный потенциал, то разбирать, кто из них прав в конфликте, а кто виноват – геноцид не станет. Не сумели организовать оборону – значит, вы недостойны жить. На таком языке говорит с людьми история.
Ей безразлично – по каким причинам кто-то не сумел организовать оборону, кто и что неправильно сделал, или, наоборот, отказался делать…
И эта перспектива – перетекание из новой русской смуты («перестройки»-2) в истребление и небытие, ближе сегодня к нам, чем многим кажется.
Что же делать – сидеть и помалкивать, набрав в рот киселевско-соловьевской воды? Это, конечно, не выход; это будет только загонять болезнь вглубь, оттягивать финал и делать его более ужасным. Нужно хотя бы в своей душе определиться: чего ты хочешь и кому готов доверять. Краснобаям, обещающим по своему приходу «10 шагов, ведущих тотчас в рай» – или проверенным жизнью реалистам, сулящим тяжкий труд по вылезанию из нынешней ямы…
По материалам Николай Выхин
➡ Источник: https://publizist.ru/blogs/33/31655/-
Свежие комментарии