«Мечеть Парижской Богоматери» Елены Чудиновой сбылась особенным образом – Нотр-Дам хоть и не повторил судьбу Святой Софии в Царьграде, но с большой долей вероятности пал жертвой мультикультурного противостояния. 
Пусть меня простят принципиальные гуманисты, но никакой очередной теракт, никакие человеческие жертвы не всколыхнули бы такие скорбные эмоции как то, что случилось с Собором Парижской Богоматери. Принято считать, что люди важнее камней, но когда речь идёт о камнях святых, то всё становится ровно наоборот. Франция понесла чудовищную, невосполнимую утрату. Да что там Франция – всё человечество! Уж как минимум вся Европа – точно. А мы разве не Европа? Это и наша потеря, наше горе.
Вид горящего Собора – собора чудесного, удивительного, воспетого Гюго, полного высочайшего средневекового архитектурного и изобразительного мастерства – просто разрывал сердце. Может быть, это вообще был тот единственный христианский храм, о котором знал каждый человек на Земле! Если бы рухнула Эйфелева башня, не говоря уже о каких-то там новодельных небоскрёбах, было бы в десятки раз менее больно. Горела не церковь – в огне уничтожалась история. Вместе с дымом к небесам уходил Дух Европы. Дух терпеливой и мудрой Традиции (Нотр-Дам строили два века!), умной Веры, искусной Красоты. И уже, кажется, навсегда. По крайней мере, сроки восстановления называют от нескольких лет до нескольких десятилетий – и ведь мало восстановить здание, кто вернёт нам шедевры его внутреннего убранства? Всё это будет уже не то, совсем не то…
И хотя пока ещё даже не остыли угли после пожарища, и нужно быть очень аккуратным в словах, чтобы не сыпать соль на рану, всё-таки нужно задаться вопросом: а как так вообще получилось?
Самым наивным и даже глупым было бы просто сделать круглые глаза и сказать: ну пожар ведь – дело случайное, форс-мажор, непредвиденное обстоятельство. Дескать, «оно само». Стоял Собор 600 лет и вдруг «сам по себе» сгорел. Никто не виноват, потерпевшие претензий не имеют. Так, что ли?
Чтобы увидеть всю беспомощность этой точки зрения, достаточно просто вспомнить, что церкви во Франции горят в последние годы далеко не в первый раз. Например, всего месяц в Париже назад горела старинная церковь Сен-Сюльпис. Причём возгорание произошло – где бы вы думали? На входной двери. Sapienti sat, умному достаточно. Дверь, как известно, самая пожароопасная часть здания. В двери — газ, бензин и постоянные короткие замыкания. «Художник»-террорист Пётр Павленский подтвердит.
А вот горит крыша на ещё одном готическом соборе – в Нанте, базилика святого Донатьена. Тоже само по себе загорелось. Тоже во время ремонта. В 2015 году.
Если называть вещи своими именами, то можно с высокой долей вероятностью говорить о поджоге. Кто выполняет низкоквалифицированные строительные работы в Европе – все знают. Либо собственные представители бедных слоёв населения из вчерашних иммигрантов, либо гастарбайтеры – арабы, турки, алжирцы и так далее. То есть, те, в ком радикальный ислам и Нехорошее Государство черпают свои кадры. Одним словом, люди, для которых традиция и история Европы не просто чужда, а прямо враждебна по идейным соображениям. «Мечеть Парижской Богоматери» Елены Чудиновой сбылась особенным образом – Нотр-Дам хоть и не повторил судьбу Святой Софии в Царьграде, но с большой долей вероятности пал жертвой мультикультурного противостояния.
Впрочем, хорошо, пускай это был не поджог в прямом, умышленном смысле – но как не увидеть аналогии между случившимся и последним клипом «Рамштайна»?
В клипе, вызвавшем ожесточённые дискуссии, Германией стала негритянка, святотатственно въехавшая на коне в церковь. Символ «новой Германии» с новым населением, новыми героями и новым мировоззрением. Так как христианская Европы сейчас переживает проблемы, общие для всех стран «Старого Света», то эта негритянка вполне могла бы претендовать на роль и «Новой Франции». Даже, собственно, с большим правом – достаточно посмотреть статистику цветного населения. Смена парадигмы упраздняет прошлое. Вот прошлое и сгорело. Спрыгнуло за борт с «парохода современности». Это логичный итог, гештальт закрыт. Новой Франции старые церкви не нужны. А храм-музей, безжизненный и опустевший – всё-таки жалкое зрелище, как и всякое свято место, ставшее пустым. Может быть, лучше пусть Нотр-Дам войдёт в историю как церковь, не разделившая этой горькой участи, даже ценой своей гибели? Ведь процесс давно уже идёт полным ходом: «По данным американского Gatestone Institute, в Лондоне начиная с 2001 года закрылось около 500 церквей разных конфессий, они были превращены в частные дома и общественные здания». Только в одном Лондоне – 500 церквей! Общая тенденция Западной Европы. Без всяких «безбожных большевиков».
Но всё-таки остаются люди, которым Собор Парижской Богоматери был дорог не как картинка с открытки, а как живая святыня. Тысячи парижан, стоя на улицах вокруг горящего Собора, молились за свой храм.
Может быть, что-то изменится в неумолимой тенденции дехристианизации Европы, когда её население воочию увидит, чего она лишается?
Григорий Игнатов
И хотя пока ещё даже не остыли угли после пожарища, и нужно быть очень аккуратным в словах, чтобы не сыпать соль на рану, всё-таки нужно задаться вопросом: а как так вообще получилось?
Самым наивным и даже глупым было бы просто сделать круглые глаза и сказать: ну пожар ведь – дело случайное, форс-мажор, непредвиденное обстоятельство. Дескать, «оно само». Стоял Собор 600 лет и вдруг «сам по себе» сгорел. Никто не виноват, потерпевшие претензий не имеют. Так, что ли?
Чтобы увидеть всю беспомощность этой точки зрения, достаточно просто вспомнить, что церкви во Франции горят в последние годы далеко не в первый раз. Например, всего месяц в Париже назад горела старинная церковь Сен-Сюльпис. Причём возгорание произошло – где бы вы думали? На входной двери. Sapienti sat, умному достаточно. Дверь, как известно, самая пожароопасная часть здания. В двери — газ, бензин и постоянные короткие замыкания. «Художник»-террорист Пётр Павленский подтвердит.
А вот горит крыша на ещё одном готическом соборе – в Нанте, базилика святого Донатьена. Тоже само по себе загорелось. Тоже во время ремонта. В 2015 году.
Если называть вещи своими именами, то можно с высокой долей вероятностью говорить о поджоге. Кто выполняет низкоквалифицированные строительные работы в Европе – все знают. Либо собственные представители бедных слоёв населения из вчерашних иммигрантов, либо гастарбайтеры – арабы, турки, алжирцы и так далее. То есть, те, в ком радикальный ислам и Нехорошее Государство черпают свои кадры. Одним словом, люди, для которых традиция и история Европы не просто чужда, а прямо враждебна по идейным соображениям. «Мечеть Парижской Богоматери» Елены Чудиновой сбылась особенным образом – Нотр-Дам хоть и не повторил судьбу Святой Софии в Царьграде, но с большой долей вероятности пал жертвой мультикультурного противостояния.
Впрочем, хорошо, пускай это был не поджог в прямом, умышленном смысле – но как не увидеть аналогии между случившимся и последним клипом «Рамштайна»?
В клипе, вызвавшем ожесточённые дискуссии, Германией стала негритянка, святотатственно въехавшая на коне в церковь. Символ «новой Германии» с новым населением, новыми героями и новым мировоззрением. Так как христианская Европы сейчас переживает проблемы, общие для всех стран «Старого Света», то эта негритянка вполне могла бы претендовать на роль и «Новой Франции». Даже, собственно, с большим правом – достаточно посмотреть статистику цветного населения. Смена парадигмы упраздняет прошлое. Вот прошлое и сгорело. Спрыгнуло за борт с «парохода современности». Это логичный итог, гештальт закрыт. Новой Франции старые церкви не нужны. А храм-музей, безжизненный и опустевший – всё-таки жалкое зрелище, как и всякое свято место, ставшее пустым. Может быть, лучше пусть Нотр-Дам войдёт в историю как церковь, не разделившая этой горькой участи, даже ценой своей гибели? Ведь процесс давно уже идёт полным ходом: «По данным американского Gatestone Institute, в Лондоне начиная с 2001 года закрылось около 500 церквей разных конфессий, они были превращены в частные дома и общественные здания». Только в одном Лондоне – 500 церквей! Общая тенденция Западной Европы. Без всяких «безбожных большевиков».
Но всё-таки остаются люди, которым Собор Парижской Богоматери был дорог не как картинка с открытки, а как живая святыня. Тысячи парижан, стоя на улицах вокруг горящего Собора, молились за свой храм.
Может быть, что-то изменится в неумолимой тенденции дехристианизации Европы, когда её население воочию увидит, чего она лишается?
Григорий Игнатов
Свежие комментарии