Небольшой экскурс в историю. Преображение типического "украинца" из подобострастного холопа в надменного наглеца подметил в середине XIX века русский журналист, этнограф и историк Василий Иванович Кельсиев.
«Восседание мое на крылечке несколько смутило спокойствие честной компании, трудившейся около бричек. Они, очевидно, ломали голову: пан я или не пан, и нет ли чего ясновельможного под моим порыжелым пальто.
Я из того это заключаю, что проходя мимо меня, они каждый раз снимали шапки, и снимали их как-то беспокойно, точно совесть их была нечиста - следует кланяться или не следует вертелось у них в голове и они на всякий случай проходили мимо меня без шапок. Этого опять я не видал ни в христианской, ни в турецкой Европе; даже у нас, сколько я знаю Россию, это ломанье шапок перед всяким, кто одет не мужиком, далеко не так в обычае.
Я ехал в Вышатичи и смотрел на встречных мужиков. У нас очень много кричали и удивлялись, что поляки считают народ скотом (быдло), а поляки совершенно правы: здешний народ и я назову быдлом. Несколько поколений пройдет, пока здешний народ сравняется в своем развитии с великорусом, словаком, болгарином, - даже румыном.
История так придавила его своими тяжелыми колесами, что он действительно близок к состоянию бессловесной твари. На лице у него написан какой-то испуг; кто даже не знает его прошлого и тот скажет, что он не вперед пошел, а назад попятился.
Робок хлоп; смирен как курица, этот хлоп: кланяется низко - загребет шапку в руку и все ее к земле и к вашим ногам подсовывает. Пройдите мимо их - вскочат и побегут к вашей руке - так ни с того, ни с сего, просто из подобострастия.
- Побитый, задавленный, пятьсот лет пробывший под гнетом польской и своей шляхты, лишенный даже собственной истории, он помнит только татарщину и панщину, гнется в три погибели и, как все бессильные и бесхарактерные, становится жесток и неумолим, если власть попадает в его руки».
Василий Кельсиев. "Галичина и Молдавия. Путевые письма" (1868)
Свежие комментарии