Описание беды

Сейчас, когда в Киеве появились первые погибшие в противостоянии правоохранителей и погромщиков, всё чаще звучит словосочетание «гражданская война».
Война ещё не началась, но книга об этом уже написана. Роман–антиутопия Глеба Боброва «Эпоха мертворождённых» был издан ещё в 2008 году.
В аннотации к своей книге автор написал:
«Сразу хочу обратиться к любителям кидаться мокрыми шароварами и порванными на груди рубахами: «Панове! Властью, данной мне Господом – способностью творить – я свою часть общей работы сделал, смоделировал крайний сценарий развития событий. Это вам ходули, стремянка, дабы вы смогли заглянуть в открывающуюся бездну… Теперь ваш черёд; сделайте так, чтобы описанное будущее не стало реальностью».
Сейчас неприятно читать про «крайний сценарий развития событий». Но всё же:
Западная Украина при поддержке НАТО без особого успеха «усмиряет» Восточную Малороссию. Западной Украине помогают «младоевропейцы» во главе с Польшей, под покровительством Америки...

После произошедших в Крыму этнических столкновений между татарами и славянским населением полуостров отделяется от Украины, затем независимость объявляют Харьковская, Донецкая и Луганская области, объединяющиеся в Восточную конфедерацию (ВК), а Закарпатская, Львовская, Ивано-Франковская и Тернопольская области объединяются в Республику Галиция. Все оставшиеся области Украины входят в ЦУР (Центрально-Украинскую Республику). Последняя начинает войну с Восточной конфедерацией. На её стороне воюют галичане и контингенты «младоевропейцев». Войска ЦУРа с их помощью разрезают ВК пополам. Луганск пал, Донецк ещё держится, а беженцы с этой территории переходят в Россию. Главный герой книги, от лица которого ведется повествование, Кирилл Деркулов – полевой командир, сражающийся против солдат ЦУРа (цурюков) и «младоевропейцев».
На первый взгляд, это может показаться творением очередного «военного специалиста», познавшего «войну» в компьютере. Но автор прошёл реальную войну в Афганистане. Воевал снайпером, хотя сначала проходил подготовку в качестве стрелка-гранатометчика. 
Благодаря умению автора использовать в творчестве афганский опыт, антиутопия воспринимается как реальност: 
«Насколько все изменилось за четверть века! Какое счастье, что в наше время повстанцы не обладали таким огневым потенциалом. Представляю пяток «Вампиров» и парочку «Корнетов» на Каракамарском серпантине. Было бы все это изобретено и массово производилось тогда, то войны во Вьетнаме и в Афганистане выглядели бы совсем-совсем иначе...»
Пожалуй, по силе воздействия на читателя «Эпоху мертворожденных» можно сравнить разве что с другой антиутопией, «Мечетью Парижской богоматери» Елены Чудиновой. Такое мерзкое будущее сулят оба автора; один – Украине, другая – Франции, да и всей Западной Европе. И выглядят эти мрачные пророчества весьма правдоподобно.
Вот как в «Эпохе» выглядит расправа «цурюков» с попавшими в их руки пленными:
«На рыночной площади – трое посаженных на кол. По-гайдамацки, как положено: у одного острие почти через рот вышло, глотку продрало. Вокруг столбов ещё пятеро самооборонщиков с содранной кожей и бутылками в брюшной полости, забитых через задницы…»
Но и бандеровцы XXI века на пощаду не рассчитывают. Вот как они погибают, попав в удачно организованную засаду: 
«Внизу раздался нестройный рёв: «Сла-ва-а-а!!!» Около ста добровольцев, пригибаясь, ринулись от брусчатки к спасительному разрезу первой промоины. Многие, если не большинство, ранены – кто хромал, кто придерживал руку, большая часть «мазепанцев» не бежала, а шла. С пяток пулеметов ударило из импровизированных окопов и рытвин, в которых они до этого отсиживались; оставшиеся прикрывают последнюю атаку братьев по оружию. Нет, что не говори, сильно. Мужики – не отнять... 
Внезапно для наступающих, под ногами стали вырастать красные паровые шары. Такое впечатление, будто кто-то, сидящий в земле, прыскал оттуда, снизу вверх, из мощного краскопульта. Почти неслышно, на фоне общего грохота прозвучали первые хлопки «бабочек». Если внимательно смотреть в оптику, то заметен небольшой фиолетовый комок подрыва. Пол-стопы мгновенно превращалось в тот самый красный пар. Народ стал валиться с ног. Когда сообразили, было поздно. 
Некоторые зашли вглубь минного поля до пяти-семи метров. Пока разворачивались, начали выползать – остались единицы. Хромавшие сзади притормозили. Последних выкосили прицельным пулеметным и автоматным огнем да объединившейся, наконец, тройкой АГСов. Всё закончилось очень быстро…Рук никто так и не поднял. Ни один…»
«Гуманизм» пока еще не состоявшейся войны изображён предельно чётко. И в то, что «идейные» «мазепанцы» рук поднимать не будут, верится. Может и не все, но многие не поднимут.
Особенно «нежные» чувства у автора «Эпохи мертворождённых» вызывают представители «свободной прессы». Кирилл Деркулов рассказывает о том, как его оклеветал их представитель: 
«В автобусе с остальными журналистами приехал и Адам Пшевлоцький – рафинированный свидомый выб…ок, причём, заметь, с настоящей аккредитацией от очень солидной краковской газеты. И вот, этот дрищ через пару дней запуливает в эфир и в печать тот самый репортаж, - наверняка ты видел, - где я, крупным планом, указываю рукой на столб с казнённым, и с текстом под кадром: «Так будет с каждым украинцем!»
Сколько же похожих подлинных историй было и на постсоветских войнах, и в бывшей Югославии, и в Ливии, и в Сирии… Сколько таких «пшевлоцьких» напропалую врало о происходящем. И если бы только из польских и других иностранных изданий такие персонажи приезжали, это ещё полбеды. Беда, когда «пшевлоцькие» большими стаями являлись из Москвы и Петербурга.
Но как бы удачно не написал свою книгу Глеб Бобров, хочется, чтобы «Эпоха мертворожденных» осталась исключительно плодом вымысла писателя. 

Максим Купинов