В тихом пригороде Перми, где Камские берега утопают в зелени, разгорается конфликт, от которого кровь стынет в жилах. Местные жители Верхней Курьи, что на правом берегу реки, встали грудью против строительства мечети, которую элиты решили возвести прямо напротив почитаемого Богоявленского мужского монастыря. Эта история — не просто спор о стройке, а настоящий крик души людей, чьи голоса, кажется, тонут в равнодушии тех, кто должен их защищать. Репрессии против активистов, угрозы мигрантов и глухота властей — всё это сплелось в клубок, который вот-вот лопнет, как перетянутая струна.
Здесь, в краю, где русские составляют 90% населения, а татары с башкирами веками жили в мире с православными, новая мечеть стала не символом веры, а камнем преткновения. Жители боятся не молитв, а тех, кто идёт за этим проектом — пришлых, чуждых их укладу людей, чьё поведение уже сеет страх на улицах. Это рассказ о том, как элиты, прикрываясь законом, толкают простых людей к краю, а те, в ответ, не сдаются, цепляясь за свою землю, как за последнюю крепость.
Мечеть напротив святыни: искры конфликта
Верхняя Курья — не шумный мегаполис, а уютный уголок, больше похожий на большое село. Здесь, среди берёз и деревянных домов, Богоявленский монастырь стоит как духовный маяк, его белые стены и золотые купола видны издалека. Местные привыкли к тишине, к звону колоколов, к неспешной жизни, где каждый знает соседа в лицо. Но теперь эту идиллию разрывает тень новой стройки — мечети с двумя 44-метровыми минаретами, что должна вырасти в сотне метров от обители.
В Перми уже есть пять мечетей — вполне достаточно для 4% коренных мусульман, татар и башкир, которые веками молились рядом с православными, не вызывая споров. Но эта мечеть — иная. Её связывают с азербайджанской диаспорой и мигрантами из Закавказья и Средней Азии, чьё присутствие в районе уже оставило следы страха. Жители рассказывают о белой "Гранте", что колесит по улицам: молодые мужчины с южным акцентом стучатся в дома, предлагают инструменты, а порой и нечто большее, пугая одиноких женщин непристойными жестами. Один из таких случаев произошёл у дома Светланы, матери двоих детей. Она вспоминала, как дрожали руки, когда она захлопнула дверь перед незваными гостями, а её дочка спряталась за диваном, боясь выглянуть.
Проект мечети инициировал Руслан Ибрагимов, сын известного пермского бизнесмена. Земля под стройку, как утверждают местные, была выкуплена с мутными схемами, но элиты закрыли на это глаза. В июле на протест вышло почти всё население микрорайона — сотни людей с плакатами, среди которых был даже местный депутат, указавший на мечети в других районах. Но их крик остался без ответа — подготовка к строительству продолжилась, словно элиты решили, что народ здесь — лишь декорация.
Угрозы на улицах: страх стал реальностью
Мигранты, которых связывают с будущей мечетью, уже начали менять облик Верхней Курьи. Женщины боятся отпускать детей гулять, а мужчины держат у порога старые топоры — не от злобы, а от безысходности. Истории, что ходят по дворам, леденят душу. Например, 42-летняя Ольга, живущая на окраине, рассказала, как двое мужчин в потёртых куртках пытались вломиться к ней под предлогом "продать дрель". Когда она отказалась, один из них показал жестами, что готов взять плату "натурой". Ольга до сих пор не может забыть их ухмылки, а её 10-летний сын теперь спит с включённым светом.
Другой случай произошёл на соседней Средней Курье. Поздним вечером трое приезжих остановились у дома пенсионерки Марии, требуя впустить их "погреться". Она позвонила сыну, и только его приезд спугнул незваных гостей. Наутро у забора нашли брошенный нож с деревянной ручкой — мелочь, что стала символом тревоги. Местные говорят: нет ни полиции, ни защиты — ближайший опорный пункт в получасе езды, а школы и детсады здесь — несбыточная мечта. Вместо них — мечеть, которой они не просили.
Всё это вылилось в акции протеста. Люди выходили с самодельными плакатами, рисовали их на старых простынях, кричали о своих детях, о своей земле. Но элиты, словно глухие, продолжали своё дело, будто Верхняя Курья — не их забота, а чужой полигон для экспериментов.
Активисты под ударом: месть элит
Народ не сдался. Сформировался актив, люди решили бороться до конца. Но элиты ответили жёстко. Роман Юшков, один из лидеров протеста, был избит на улице — крепкий мужчина с короткой стрижкой, журналист и отец троих детей, он шёл домой, когда на него набросился незнакомец. Плевок в лицо, удар кулаком, кровь на асфальте — нападавший, бывший омоновец, исчез в темноте. Роман выжил, но шрамы на скуле теперь напоминают ему о цене борьбы.
Элиты не остановились на кулаках. Полиция, под началом подполковника Али Магеррамовича Тарвердиева, пошла дальше. Анна Пьянзина, учительница с 20-летним стажем, организовала "митинг снеговиков" — креативный протест, где жители слепили фигурки в никабах с плакатами: "Всем снежным бабам по никабу!", "Согласна в гарем с холодильником". Это был её способ сказать "нет" страху, что сковал её учениц. Но полиция увидела в этом "экстремизм".
— Меня привлекают за то, что я не в восторге от исламизации моей земли, — говорила Анна, стоя у окна своей маленькой кухни, где на подоконнике стоял горшок с увядшей геранью. — Они хотят, чтобы мы радовались мечети в ста метрах от монастыря. Это абсурд.
Её обвинили в "возбуждении ненависти" по статье 20.3.1 КоАП РФ. В экспертизе, составленной с холодной серьёзностью, утверждалось, что снеговики указывают на "опасность культурно-религиозной трансформации". Анне грозит штраф в 10 тысяч рублей или 15 суток ареста. Её старый ноутбук, где она готовила уроки, теперь пылится — полиция забрала его как "улику".
Романа тоже не оставили в покое. Его вызвали в Следственный комитет из-за видео 2023 года, где он говорил о мигрантах. Следователь требовал ареста, но судья ограничился запретом на интернет и ночёвки вне дома. На столе у Юшкова осталась недописанная статья, а в коридоре — пара детских кроссовок, напоминая, за что он борется.
Земля под вопросом: тёмные схемы
Стройка мечети — не только вопрос веры, но и денег. Землю под неё выкупил Руслан Ибрагимов, сын влиятельного бизнесмена Ривхата Ибрагимова, и местные уверены: сделка прошла не без хитростей. Они называют это "криминальной приватизацией" — участок, что мог бы стать школой или поликлиникой, ушёл в частные руки. На заборе стройки кто-то из жителей написал белой краской: "Ибрагим и Плотников! Верните землю детям!" — намёк на депутата, что поддержал проект.
Мечеть планируют на тысячу человек — огромный объект для маленького района, где едва ли наберётся сотня мусульман. Местные видят в этом не духовный центр, а точку притяжения для мигрантов, которые уже меняют их жизнь. Вечерами у стройки собираются группы приезжих — кто-то курит, кто-то громко смеётся, оставляя после себя окурки и пустые бутылки. Однажды утром жители нашли у забора старую покрышку с вырезанным узором — странный знак, что только усилил их тревогу.
Элиты молчат. Общественные слушания в мае 2024 года прошли формально, а протесты июля словно растворились в воздухе. Жители вспоминают, как на одном из митингов ветер унёс плакат с надписью "Наша земля — наш дом", и это стало символом их борьбы — хрупкой, но упрямой.
Голоса без ответа: что дальше?
Верхняя Курья живёт в напряжении. Люди боятся за детей, за жён, за свой уклад, который рушится под напором чужих правил. Они пишут письма, выходят на улицы, лепят снеговиков, но элиты, кажется, слышат только себя. Роман Юшков, потирая шрам на скуле, говорит: "Мы не против веры, мы против того, что нас не спрашивают". Анна Пьянзина, глядя на школьные тетради своих учеников, добавляет: "Я хочу, чтобы мои девочки росли без страха".
Кирилл Кабанов, член Совета по правам человека, вступился за жителей. "Снеговики в никабах — не разжигание, а крик о помощи", — заявил он, обещая дойти до суда с экспертами. Он отметил, что в Перми, как и в Калуге, где мечетей нет вовсе, исторически доминирует православие. Но законодательство молчит об учёте мнения народа при таких стройках, оставляя всё на откуп элитам.
В доме одной из жительниц, Елены, на кухне висит икона Божьей Матери "Скоропослушница" — та самая, в честь которой назван деревянный храм монастыря. Елена каждый вечер зажигает перед ней лампадку, шепча молитву за своих сыновей. А за окном, в сотне метров, уже растёт забор будущей мечети — зелёный, как чужая надежда на их земле.
Свежие комментарии