Хотя ещё не очень ясно, но контуры завершения СВО начинают просматриваться на дальнем горизонте – контуры именно победного завершения, военного разгрома фашистского режима Украины. Очевидно, что он будет достигнут тогда, когда прекратится накачка последней зарубежным оружием (ввиду пресечения каналов или исчерпания запасов) и/или сломается дух украинского воинства. То есть, по сути победа российской армии и будет означать завершение демилитаризации Украины, или, если угодно, наоборот. После достижения этой, первой из целей России в данной кампании, нужно будет плотно подступаться ко второй – денацификации Украины, относительно целой или рассыпавшейся на части. И задача эта не будет лёгкой ни относительно, ни абсолютно, ведь речь идёт о вправлении хронических умственных вывихов, накопившихся у целой страны за тридцать лет. В прошлый раз, при денацификации гитлеровской Германии и её союзниц, и врачи – державы-победительницы – могли позволить себе использовать более брутальные методы, и болезнь была, в каком-то смысле, менее запущенной... ...И при всём при этом, уничтожение человеконенавистнической идеологии на корню, в общем, провалилось. «Комплекс исторической вины», который немцы, по словам канцлера Штольца, якобы преодолели только этой весной – на самом деле, всего лишь маска, и не самая изящная. Главные людоеды «арийской нации» были повешены, а энное количество их прихвостней сгинуло в тюрьмах – но германский милитаризм, реваншизм и идеи превосходства воспрянули спустя всего полтора десятка лет, лишь немного сменив расцветку и риторику. А самым наглядным свидетельством провала «денацификации-46» служат массы легионеров СС, бандеровцев и тому подобной нечисти, повылезавшей из своих щелей после распада соцлагеря и Советского Союза. И дело не в том, что эти персонажи всё ещё физически живы – а в том, что всё это время они втайне лелеяли свою коричневую идентичность и ждали, как сказал киношный гестаповец Мюллер, «великого возрождения». И дождались. Украинская необандеровщина, к счастью, не успела и уже не сможет перегнать германский эталон по количеству жертв – хотя такая цель вполне себе ставилась. Потому-то её и стоит считать более тяжёлым расстройством коллективной психики, что это не просто гипертрофия национальной гордости уже давно состоявшейся нации – а искусственно выращенная изуверская опухоль, на основе которой целую нацию (а точнее, анти-нацию, анти-русский народ) пытались вывести. И, как мы видим, не без некоторого «успеха». Сорта коричневого Первый вопрос денацификации – сортировка многочисленных украинских военнопленных по степени опасности, которую они будут представлять в послевоенном будущем. Первое время после начала СВО в нашем инфополе существовало достаточно чёткое разграничение между украинскими «нациками», которые-де настоящее зверьё, и «просто солдатнёй», просто исполняющей приказы. Во многом, этот подход ещё не изжит. Но вот на практике очень быстро выяснилось, что по степени озверения личный состав «именных» нацбатов, остальных частей нацгвардии, ВСУ, наёмников и теробороны не особо-то отличается. Причём, речь не об ожесточённости в бою, а именно о бесчеловечном отношении к гражданским (включая своих собственных «громадян») и военнопленным. Чего стоит только свежее видео с воином Народной милиции ДНР, чудом пережившем полученные в фашистском плену побои и ножевые ранения, и его несостоявшимся убийцей – им оказался не «азовец», а «просто» украинский морпех. А ведь и не скажешь, судя не только по делам, но даже по внешнему виду изрисованной шкуры. А каждодневные артобстрелы жилых кварталов в городах и посёлках республик? Это стопроцентный терроризм, никаких военных объектов в школах и жилых домах ДНР и ЛНР нет – и занимаются им не нацики, у которых на вооружении нет «смерчей», «точек» и «трёх топоров» (американских гаубиц М777), а «просто» артиллеристы «просто» ВСУ. Впрочем, многие из них не «просто», а офицеры, по определению более образованные – а значит, лучше, чем рядовой дуболом с автоматом, осознающие последствия своих действий. И так далее, и так далее, и так далее. Та же тероборона, в которую «мобилизуют силой», на деле в значительной степени состоит из криминальных элементов и городских сумасшедших, сознательно пришедших за бесплатными стволами и бонусами, которые даёт владение ими во время анархии. Наш спасённый из лап фашистов боец, о котором сказано выше, нашёл в себе силы не открутить голову тому, кто насмерть резал его штыком (хотя, как по мне, имел на это полное моральное право) – но значит ли это, что Россия и республики могут позволить себе такое же всепрощение к коллективному «просто ВСУшнику»? Ведь именно на это пленные «захистники» и рассчитывают, все, как один, пуская горючие слёзы, и называя себя «поварами», «водителями» и «барабанщиками». В поисках ответа поможет исторический опыт. После Второй мировой, за всех отдувались одни эсэсовцы, а вермахт не понёс коллективной ответственности, благодаря чему гитлеровское офицерье и сотни тысяч рядовых грабителей и поджигателей ускользнули от наказания. Через недолгое время, многие из золотопогонников влились в ряды бундесвера, а бывшие генералы уселись строчить мемуары о том, как они «исполняли свой долг» и «честно воевали». Таким образом, за пару десятков лет сложился новый эпос о «героической защите Европы от большевистских орд», со своим пантеоном героев, всех этих виттманов и хартманнов, на котором взращивали новое поколение штурмовиков-скинхедов. Так что, позволить себе излишний гуманизм Россия не может, ради собственной безопасности. Есть мнение, что после завершения операции, ВСУ и все прочие силовые и парамилитарные формирования Украины должны быть признаны преступными организациями, за одно членство в рядах которых в определённый период стоит давать суровое наказание. Дров данными «учреждениями» наломано достаточно, и поле для исправительно-трудовой деятельности они после себя уже оставили широчайшее, даже если взять один лишь многострадальный Мариуполь. И, само собой разумеется, обязательно должны быть выявлены и дополнительно персонально наказаны те, за кем есть конкретные военные преступления. Гильотина для языков Насчёт обитателей пресловутых «центров принятия решений», начиная с самого фюрера украинского народа г-на Зеленского, нет никаких сомнений: если они всё-таки не будут «откалиброваны», то их следует после поимки отдать под суд той юрисдикции, в которой нет моратория на смертную казнь. Что бы там ни говорилось, они не являются марионетками на все сто процентов, значительную долю приказов (в том числе, преступных) отдают самостоятельно, и должны за это ответить. А вот как быть с «центрами оглашения решений», иначе говоря, с пропагандистами? И конкретный Арестович, и «коллективный Арестович» собственноручно ни в кого не стрелял, да и приказов стрелять будто бы не отдавал... ...Именно, что «будто бы». На самом деле, оба эти Арестовича внесли огромный вклад в раскручивание кровавого хаоса по всей Украине: они расчеловечивали «москалей» и «сепаров», озвучивали оскорбления и угрозы в их адрес, глумились над жертвами, доводили «уличных патриотов» до истерики и подначивали их к расправам над «подозрительными». Причём, речь не только о «говорящих головах» с телевидения, но и об авторах школьных учебников, художниках бандеровской «инфографики», и тому подобной «творческой интеллигенции». Всем этим личностям стоит подумать о судьбе Уильяма Джойса, «лорда Хау-Хау» – гитлеровского англоязычного Арестовича; которого после войны британцы осудили и повесили – хотя он тоже «ничего не делал», а был лишь диктором на радио. И ещё – о том, что Интернет помнит всё и за каждым. Наконец, нельзя обойти стороной такую тему, как язык. Мова всегда была не просто средством коммуникации, но эдаким средством противопоставления украинца «москалю», разговаривающему-де на чуждом языке. И во время Великой отечественной переодетые красноармейцами бандеровцы нередко выдавали себя именно общением исключительно на мове. За последние тридцать лет, и особенно – за последние три месяца, эта её отрицательная направленность достигла абсолюта. Характерен в этом смысле один из переможных роликов первой недели СВО, в котором украинские солдаты с NLAW позируют на фоне подбитой нашей техники, и один из них говорит: «всё, после войны завязываю с этим поганым языком!» – то есть, с русским. В этом куда больше ненависти, чем в мемной «палянице». Что делать с этим языком, превратившемся в русофобский инструмент, пока не совсем понятно. Прямой запрет на употребление, вроде бы, неуместен, так как сам прямо идёт вразрез с целями денацификации – но и оставлять мову в свободном хождении тоже нельзя. Есть мнение, что промежуточной мерой должно быть лишение её статуса официального языка на освобождённых территориях и прекращение преподавания в государственных школах.
Свежие комментарии