Левая оппозиция в России. Терки и "идеи"

В посте Новая газета: Выдвижение Грудинина еще больше раскололо несистемную оппозицию, а не сплотило ее, я использовала лишь часть материала статьи "Новой газеты" (* читателем этого издания я не являюсь)непосредственно имеющего отношение к выдвижению Грудинина кандидатом в Президенты России.



Но остальная часть не менее интересна, в подробностях мало где освещается, а это надо знать, чтобы избавится от некоторых иллюзий, особенно тем, кто в политических взглядах придерживается левого направления.
* Привожу с сокращениями. Подробнее здесь

Кризис левых

3 февраля по всей России прошли митинги КПРФ в поддержку кандидата Грудинина. Массовыми мероприятия не получились: в Москве не заполнилась даже небольшая Суворовская площадь, в некоторых регионах прошли только одиночные пикеты. «Главы обкомов посылали руководство и говорили: за своего плантатора агитируйте сами, — и я их понимаю», — говорит Митина. Ее коллега по ОКП Баранов утверждает, что с десяток региональных отделений КПРФ вообще отказываются агитировать за Грудинина.

Несистемные левые уверены, что выдвижение Грудинина — это конец компартии, что они, конечно же, всячески приветствуют.

«КПРФ, которая, как динозавр, лежит на лужайке, давно всем мешает. Но все когда-нибудь умирает», — не скрывает плотоядной улыбки Баранов. Раньше он состоял в КПРФ и был главным редактором партийного сайта, но в 2007 году со скандалом из партии вышел.


Анатолий Баранов

Консолидации вокруг Грудинина не получилось, и пока левым значительно проще найти поводы, чтобы рассориться и размежеваться. Последний раз это произошло в 2014 году из-за событий на Украине.


Кирилл Медведев

«Многие сочли, что Донбасс с его особой, восходящей к Советскому Союзу пролетарской культурой имеет право на самоопределение, ведь в Украине к власти пришли, мягко говоря, не самые прогрессивные силы. Не надо считать, что все левые ударились в путинизм и империализм. Это довольно специфический, но интернационалистский подход», — рассуждает активист РСД Кирилл Медведев.

Коммунисты конфликт на Донбассе рассматривали в первую очередь как борьбу пролетариата (угнетенного класса) против олигархов (класса эксплуататоров).

— Мы точно за Донбасс были, — говорит Баранов из Объединенной Компартии, — возили на Донбасс не только продовольствие, но и снаряжение, военную технику, даже оружие. У нас там люди постоянно в частях. Но солидарность была не с Захарченко или Плотницким.

— А с русскими?


Борис Кагарлицкий. Фото: РИА Новости
— При чем тут русские? — вскипает публицист Кагарлицкий. — Там выдвигались требования социального государства! Это потом туда влезли козлы с «русским миром», которых завезли российские политтехнологи вместе с деньгами и тяжелой техникой. Все было проиграно в Харькове.

Священная война с киевскими нацистами и олигархами сплотила не всех левых. В отсутствии Удальцова развалился «Левый фронт» — Илья Пономарев и Илья Федосеев оказались в Киеве, Дарья Митина вышла из организации из-за «беззубого заявления о том, что Киев и Донецк — это один хрен».

РСД же робко попыталось выступить за мир. «Люди на Донбассе имели право ставить вопрос и реагировать на вызов со стороны майдана, но мы пытались с самого начала артикулировать центристскую позицию. В итоге, с одной стороны, нас обвиняли в том, что мы друзья Путина и не поддерживаем прогрессивный майдан, а с другой — что мы бандеровцы. Мне по-прежнему кажется, что мы выбрали единственный нормальный путь, но его заняли очень немногие», — рассказывает Медведев.

— Дорога к выборам пробивается сменой режима, потому что при этом нормальных выборов не будет, — говорит Кагарлицкий. С ним согласны практически все мои собеседники, и даже опыт Сальвадора Альенде в Чили или Уго Чавеса в Венесуэле их не убеждает.

— А как сменить?

— Как всегда в нашей стране, — улыбается Баранов.

— Не хочу, чтобы ваши читатели, точнее некоторые особенно внимательные из них, обвинили нас экстремизме, — добавляет Кагарлицкий.

Нынешнее российское законодательство вынуждает левых очень аккуратно говорить о революции, но совсем умалчивать об этом варианте развития событий они не могут.

— Если сегодня вечером революция, что будет дальше?


Владимир Журавлев

— Первым делом все средства производства — недра, фабрики, небольшие заводы, предприятия, мастерские — переходят под управление общества, — без запинки отвечает Журавлев.

— Национализируются?

— Нет, социализируются. Ошибка СССР была в том, что управленцы стали оторванной от народа силой, которая не спрашивала людей о том, что им нужно, а навязывала выбор сверху. Мы как антиавторитарные левые должны выступать против такой модели.

— Но частная собственность даже на киоск с мороженым отменяется?

— Конечно! Думаю, если людям, которые владеют мелким бизнесом, просто объяснить, что они не будут помещены в ГУЛАГ, что они смогут продолжать заниматься своим любимым делом, если они делают это не чисто ради того, чтобы заработать побольше денег, а это их призвание.

— А прибыль он сдает государству? — спрашиваю я, объятый ужасом либерал.

— При идеальной революции деньги должны быть отменены, но далеко не всегда революция первым шагом отменяет всю частную собственность, особенно если не все население будет разделять наши идеи. Как в сирийском Курдистане, сначала будет отчуждена собственность олигархов — недра, крупные предприятия, а между ними будет выстроена компьютеризованная система планирования, нацеленная на удовлетворение реальных потребностей населения, которые будут выясняться путем прямого опроса, например, через те же центры госуслуг.

В прекрасной России будущего, продолжает рассказ Журавлев, каждому человеку будет как минимум обеспечен безусловный основной доход или натуральный паек как гарантия того, что человек не будет вынужден работать, где ему не нравится. «В дальнейшем в компьютеризированную сеть будет входить все больше предприятий, люди получат гораздо больше власти в свои руки, и необходимость государства как института будет поставлена под вопрос. Люди сами будут решать, насколько они готовы двигаться в сторону дальнейшей социализации», — говорит Журавлев с очень серьезным видом.

Нет в левой среде консенсуса и по фигуре Иосифа Сталина.


Максим Шевченко. Фото: РИА Новости
Сталина Шевченко называет «выдающимся политическим деятелем, который руководил нашей страной в самой страшной войне».

— У Сталина я вижу две ошибки, которые были преступлениями. Депортации и большой террор 37–38 годов, когда он выпустил ситуацию из-под контроля, она покатилась по стране, и за два года было расстреляно порядка 700 тысяч человек, — говорит он.

— Он ведь приговоры подписывал.

— Подписывал, что тут такого? Такое время было политическое в 30-е годы. И не надо западные демократии представлять как ангелов в белых одеждах. Наполеон был военным преступником! Уму непостижимо, что французы творили в Испании, в Сарагосе. У Черчилля с Рузвельтом были преступления не меньше сталинских. Они подписали приговор миллионам немецких женщин и мужчин, начав воздушный террор против гражданского населения Германии, а Трумэн подписал приговор 150 тысячам японских гражданских, которых сожгли за одну ночь. Преступления есть у каждого политика, который работает с большими масштабами.


Максим Сурайкин

Программа кандидата в президенты от партии «Коммунисты России» (а она на выборах в Госдуму в 2016 году получила больше голосов, чем какая-либо другая непарламентская партия) Сурайкина называется «10 сталинских ударов».

— Вы за сталинизм? — уточняю я у Сурайкина.

— Я — ленинец и сталинист, и этого не скрываю. Буржуазные СМИ создали ложный образ Сталина, сталинизма и сталинистов. Буржуазии хочется, чтобы Сталина воспринимали как кровавого диктатора, но это не так. Сталинизм для нас — это построение сильного государства, мощного ОПК и потрясающей кадровой системы, когда люди даже не думают, что что-то можно украсть. Сталинизм — это комплексная экономическая программа возрождения нашей родины и интенсивного возвращения к социализму.

— А может, вообще коммунист быть против Сталина? — спрашиваю я Митину.

— Да, у нас в ОКП много троцкистов.

— А можно быть против и Сталина, и Троцкого?

— Есть и такие, но в российском коммунистическом движении такие люди редко встречаются. Мы партия марксизма-ленинизма, и я одинаково признаю заслуги и Сталина, и Троцкого.

Писатель Цветков, как марксист считает, что для того, что делал Сталин, были очень серьезные политэкономические основания.


Алексей Цветков

«Накануне 30-х годов было два проекта создания индустриальной экономики в России. Троцкий считал, что мировая революция захлебнулась, поэтому пока надо встроить Россию в мировой рынок, торгуя зерном и получая в обмен машины, а Сталин предлагал в течение десяти лет построить свою промышленность, для чего нужен был бесплатный труд — загнать крестьян в колхозы, заставить их ишачить и создать рабскую армию ГУЛАГа», — объясняет он так, что становится немного жутко.

Один из посетителей книжного вдруг вторгается в наш заговор: «А можно тоже один вопрос? У нас сейчас усеченный троцкистский проект реализуется?» Но Цветков, не обращая внимания, продолжает свой монолог: «Говоря о насилии мы должны подразумевать целеполагание. Сравните насилие демонстранта, который бросает камень в полицейского, и полицейского, который ломает кости демонстранту», — продолжает Цветков, и непонятно, кого из двоих он оправдывает.

Успокаивает, что многие левые репрессии не оправдывают и не обещают их повторить. Медведев из РСД называет себя троцкистом и уверяет меня, что «репрессии были чудовищные и ничем не оправдываются». «Мне близка троцкисткая позиция, что революция — хорошо, Ленин — хорош, а Сталин — плохо. Сталинизм — это изнанка революции, Сталин — чудовище, душитель революции, и в историю Сталин вошел как тиран-модернизатор вроде Петра Первого», — говорит он.

Таким был Советский Союз, соглашается Дмитрий Журавлев из «Левого блока»:

«Если представить, что СССР — это место, где людей должны были учить коммунизму, то это был бассейн без воды. Людям показали картинки, но воду не дали. Власть была у партии, а не у Советов».

— По этому критерию Россия наименее левое государство в Европе.

Альтернативой советскому проекту могла бы стать социал-демократия. «В России есть отдельные левые интеллектуалы, независимые профсоюзы вроде КТР и ликвидированного МПРА, есть минимальная левая богема, но в электоральном смысле европейских левых у нас нет», — считает Цветков.

У него есть своя теория, почему так произошло. «Западные левые, понимая, что пока революция невозможна, решили заняться социальным шантажом в пользу масс. Не хотите, чтобы мы присоединились к советскому ужасу? Тогда давайте профсоюзные права, давайте социальные гарантии, давайте зарплату повышать. С 60-х по 80-е годы они добились до фига всего. Скандинавские страны стали розовыми, там максимально амортизированный капитализм. Потом, правда, когда Китай и СССР перестали восприниматься как опасность, рычаг для шантажа исчез», — рассказывает писатель.

Имеющиеся в России левые — пламенные марксисты, и они даже разговаривать про социал-демократию не хотят. «Это оскорбление для коммуниста, потому что разница между социал-демократами и правыми в Европе уже не видна! Нет у нас социал-демократии, разве что Явлинский. У нас левое движение — это коммунисты», — злится Митина. «В коммунистическом движении «социал-демократ» — это ругательство сопоставимое с «фашист». Они же убили Розу Люксембург, это как от монастыря выдвинуть проститутку. Для ядерного электората КПРФ это непереносимая вещь. Хуже только национал-социализм», — вторит ей Баранов.

Выводы: Пока одни левые пытаются удержать позиции у кормушки государства и не только нашего, выдвигают кандидатом клубничного короля, другие ожидают, что труп врага дядюшки Зю, проплывет мимо них по реке и они займут его место у миски, третьи готовятся к мировой революции под руководством троцкистов неоконов, четвертые рассуждают о всеобщей ликвидации собственности под угрозой ГУЛАГа.

Вот и хочется спросить у этих леваков: а где процветающая Россия, где русский народ... Но все старо как мир, достаточно посмотреть на лица "руководителей" левого движения, фото которых я специально приводила. Где вы тут видите русских людей??? Разве только среди российских кастрюль поискать...