«Тогда высший административный кадровый корпус был очень хорошо подготовлен. Гендиректор «Южмаша» прошел школу Королёва — они с ним напрямую работали. Человек недалекий, непрофессиональный на этой должности долго не задержался бы. Это была высшая элита промышленности. Космическая отрасль».
Ровно 25 лет назад, 10 июля 1994 года, во втором туре президентских выборов на Украине победил Леонид Кучма, серьезно обойдя своего соперника Леонида Кравчука. Владислав Теличко, доверенное лицо президента Кучмы на Донбассе, рассказал изданию Украина.ру, почему выбор народа пал на гендиректора «Южмаша».
- Почему Кучма в первом туре проиграл, а во втором выиграл? Что в нем было такого, что избиратели сделали выбор в его пользу?
— Понимаете, выборы были скоропалительные, не совсем профессиональные. Вы сами понимаете, это 1994 год, три года после развала Союза. Партноменклатура еще очень серьезно работала. Вся логика политической жизни, все связи были еще советскими. Когда Кучма прилетел на своем южмашевском самолете в Донецкий аэропорт, партноменклатура местная запретила его встречать, потому что все ориентировались на Кравчука.
Кравчук за неделю до этого приезжал. Весь Донецк был обклеен его плакатами «5Д». Такая была фишка у него. Имелись в виду пять каких-то достоинств, к которым он приведет Украину. Но злопыхатели очень быстро эти плакаты назвали «дулей» — там же тоже пять пальцев. Кравчука из аэропорта сразу повезли на Макеевский комбинат, вся номенклатура собралась. Его все приветствовали, его знали.
А Кучма был непонятным ни для кого. Рядом с ним было буквально несколько человек. Он первый тур проиграл в Донецкой области со счетом примерно 500 на 400. Но тогда явка была гораздо ниже, чем во втором туре. А во втором туре была выше явка, и разница между голосами Кравчука и Кучмы на Донбассе составила 2 млн голосов.
Кучма сработал исключительно на имидже «меньше преград, больше мостов». Весь успех пришел к нему из-за пророссийской направленности его предвыборной кампании. Все его лозунги и плакаты были про плотную интеграцию с Российской федерацией. Этим он в корне отличался от Кравчука. Кравчук ведь тоже ратовал за русский язык и дружбу с Россией и тоже спекулировал на пророссийских настроениях региона. Но все понимали, что это просто слова. По официальной статистике этого периода, в Донбассе было до 70% смешанных браков с россиянами. Это понятно, потому что когда строились шахты, сюда ехали со всей России. До развала угольной промышленности это была очень престижная, высокооплачиваемая работа. Отсюда и такой коктейль национальный, и менталитет пролетарский.
- В чем был секрет обаяния Кучмы?
— В абсолютной открытости. Кравчук говорил обтекаемыми фразами секретаря обкома. А Кучма разговаривал на народном языке. Он и крепкое словцо мог вставить. А это, особенно в те времена, когда свобода пришла, было очень понятно и вызывало сочувствие.
Я вам приведу один пример. Мы были в Луганске, собралась огромная толпа шахтеров и пенсионеров, которые были возмущены тем, что не предусматривается в бюджете денег для покрытия социальных направлений. Нужно было и бесплатное топливо семьям давать, и оплачивать потерю здоровья. Ничего это не было, и народ дико возмущался.
В тот период Кучма, как красный директор «Южмаша», был очень общительный и живой. Он всем интересовался. И вот пока мы ехали, он меня расспрашивал про все на свете. Я был тогда аспирантом горного факультета Политехнического института. И я ему с возмущением рассказал, что кто-то в Министерстве образования Украины бежит впереди паровоза и требует перевода преподавания на украинский язык. Это была гостема. Если помните, были хозтематики, то есть договорные, и были государственные, предусмотренные в госплане. Под них выделяли госсредства. Нам была спущена тема по переводу горных терминов на украинский язык.
Фишка в том, что основные термины в горном деле взяты из немецкого языка. У нас русских терминов меньше. Но есть три основных: кровля, то есть то, что над шахтером, почва — то, что под ним, и грудь забоя — это сам уголь, вертикальная стенка. В прямом переводе на украинский это будет «цицька выбою». Кучма сильно удивился, но запомнил. И когда он вышел перед толпой и все начали возмущаться, куда деньги деваются, он эту историю рассказал. Вот, мол, идиоты требуют перевести «грудь забоя» на «цицьку выбою». Народ просто рухнул. После этого на Кучму смотрели влюбленными глазами. Он так захватил внимание! Он мог очень умело преподнести публике самую разную информацию. В этом случае он высмеял чиновников и попал в точку.
- К 1994 году Кучма находился в большой политике совсем недолго. Была ли у него какая-то неловкость в обращении с политическими вопросами?
— Нет. Тогда высший административный кадровый корпус был очень хорошо подготовлен. Гендиректор «Южмаша» прошел школу Королёва — они с ним напрямую работали. Человек недалекий, непрофессиональный на этой должности долго не задержался бы. Это была высшая элита промышленности. Космическая отрасль. Они все имели реальные ученые звания, полученные на передовой космических разработок. Это были очень эрудированные и квалифицированные специалисты, оставшиеся в наследство от Советского Союза. Потом уже пришли непонятные люди, у которых никакого опыта не было. А эти прошли очень хорошую школу.
- То есть ему было неинтересно что-то изображать? Он был самим собой?
— Я был с ним первый срок его президентства. Мне кажется, он был естественным и профессиональным именно на первом сроке. Тогда он пытался перестроить экономику, а его пытались ограничивать, меняя Конституцию и запрещая издавать экономические законы. Первое время он очень многие вопросы решал с помощью декретов. Он был красным директором по менталитету.
- Что это значит?
— Он смотрел как государственник на стимулирование промышленности и экономики. Он понимал, что в отношении интеграционных связей в производственной сфере мы очень сильно были завязаны на Россию. Это потом все рынок начал регулировать. А в то время Кучма понимал, что нужно сохранить промышленность, госзаказы и объемы внешних поставок. Он был очень прогрессивным для того времени, но потом началась большая политика — и он стал меняться сообразно обстоятельствам.
- Он на фото производит впечатление застенчивого, деревенского, «серенького» человека. Это так?
— Согласен. Но это чисто внешнее впечатление. На самом деле такого ничего не было. Я с ним познакомился, когда он еще был в опале, после снятия с премьерского поста. И он меня поразил своей феноменальной эрудицией. С ним можно было поговорить обо всем. Будучи премьером, он очень серьезно погрузился во многие вопросы. Он некоторые вещи объяснял через такие факты и логику, которые обычно не выплескивались в публичное пространство, и эта аргументация для нас была откровением.
- С ним было тяжело работать?
— Тяжело, но интересно. Он был очень требовательным и жестким. Я думаю, что в этой отрасли все руководители были одинаковые, начиная с Королёва. Он всегда требовал по верхней планке. По максимуму. В любом задании мы должны были начинать с верхнего предела возможного. Он был человек с «Южмаша», и у него, естественно, был такой подход ко всему. Потом он быстро помягчел и из красного директора начал превращаться в политика. А это уже искусство лавировать, а не отстаивать свои позиции.
- Расскажите, как выстраивались ваши отношения.
— В 1995 году были массовые волнения шахтеров, и он меня посылал разбираться с этим. Я приезжал в область и выходил к бастующим, которые маршем шли на Киев. Доведенные до крайности шахтеры мне в лицо орали, что уголь продается, а деньги воруются. После социалистического уклада переход на капиталистический вызывал очень много проблем. Я сам был шахтер и понимал психологию. Доходило до того, что я сам начинал орать: так, хватит мне тут цирк устраивать! Если вы серьезно настроены, давайте так: генеральный директор шахты садится по одну сторону стола, вы по другую, с третьей стороны сяду я, а с четвертой стороны сядет прокуратура и МВД. Вот прямо сейчас вы называете цифры, даты, факты. После этого мы остаемся здесь, а прокуратура и МВД едут по шахтам, закрывают дирекцию, изымают документы и на месте проверяют, действительно ли деньги ушли налево. И потом оттуда нам будут звонить и громко докладывать результаты. Не обижайтесь, но вы достали меня своим криком. Отсюда одна сторона выйдет удовлетворенная, а вторая пойдет общаться с правоохранительными органами. Хоть те, хоть те, мне все равно. Рабочей массе это нравилось.
Я это рассказал Кучме. Он был очень доволен. Он считал, что так и нужно поступать. Абсолютно государственная позиция должна быть. Не надо драки, надо понимать друг друга. Он потом долго еще старался выстраивать отношения по таким схемам, равноудаленным от драки. Ему это нравилось до тех пор, пока его не обложила та же номенклатура, которая осталась от администрации Кравчука. Она его обаяла, обвязала всякими аппаратными интригами. Дальше уже пошло перерождение в политика.
- Главная стратегия современных политиков состоит в том, чтобы обещать невозможные вещи…
— Не в том дело. Понимаете, вот вы, политики, журналисты, считаете, что как в учебнике написано, так и должно быть на практике. На самом деле это все приземленнее происходит. Я считаю, что электоральные ожидания все больше превращаются в обывательские хотелки. Народ столько лет перекармливали избыточными обещаниями, что он перестал задумываться, превратился в машину, потребляющую невероятные обещалки, и требует, чтобы они были все проще, понятнее и желаннее. Это ментальный подкуп. И люди хотят быть подкупленными. Тут кстати будет формула «чем чудовищнее ложь, тем быстрее в нее поверят». На сознательного, очень малочисленного избирателя такие вещи не подействуют. Он может разобраться в ситуации. А у обывателя, к сожалению, менталитет простой — дай побольше хлеба и зрелищ. А какой ценой? Неважно.
Те, кто сейчас пришел к власти, спекулируют на той же модели. В свое время они поняли, что у обывателей, а это 99% избирателей Украины, есть только два мотиватора — хотелки и страшилки. Хотелки такие — мы войдем в Европу, и трусы у нас будут шелковые. А страшилка — есть агрессор, который у нас все отберет, приведет медведей с балалайками и заставит пить водку.
- То есть тогда был не только другой президент, но и другой народ?
— Был другой менталитет, постсоветский. Осуществлялся переход с социалистического уклада на непонятный уклад. Это сейчас понятно, что у нас рынок и дикий капитализм. А тогда все еще жили по советской модели. Везде были социалистические механизмы. Были остатки госзаказа. Кучма тогда был ко времени и к месту. А Кравчук был той партноменклатурой, которая проспала Советский Союз, и все истинные коммунисты и рабочие ему этого простить никогда не могли.
https://ukraina.ru/interview/20190710/1024191635.html
Свежие комментарии