Мировая экономика никак не придет в себя от кризиса, по данным ООН, каждый пятый землянин недоедает, в нищете проживают миллионы землян, но это не мешает расти ощущению счастья.

Общемировой индекс счастья, согласно исследованию Gallup (представлено компанией «Ромир»), за год вырос на 16 процентных пунктов и составил 64 п.п. В 2013 году в мире 60% респондентов чувствовали себя счастливыми, а в конце 2014 года таковыми себя назвали 70%. И двое сократилось количество несчастных людей — в 2014 году несчастливыми себя посчитали 6%, в 2013 году — 12%.

Самой-самой счастливой страной стали Фиджи (91 п.п.). В пятерку самых счастливых стран также вошли: Колумбия (86 п.п.), Саудовская Аравия (86 п.п.), Азербайджан (85 п.п.) и Индия (81 п.п.).

В самом конце списка оказались такие страны, как Болгария (16 п.п.), Греция (1 п.п.), Ирак (0 п.п.). В 2014 году не было выявлено стран с отрицательным показателем индекса счастья, хотя годом ранее таких стран было четыре.

В России в конце 2014 года индекс счастья составил 59 п.п. против 24 п.п. в 2013 году. Значительно улучшив свой индекс счастья, РФ вышла из традиционного окружения братских славянских стран — Сербии, Чехии, Болгарии.

В макрорегиональном разрезе Африка и Азия вот уже несколько лет занимают лидирующую позицию по концентрации счастливых людей — 76 и 74 п.п. соответственно. Годом ранее лидером по уровню счастья были американские континенты.

Если говорить о корреляции между средними доходами на душу населения и уровнем счастья, то индекс счастья выше в тех странах, где доход на душу населения не превышает $10 тыс. Среди бедных, но счастливых традиционно присутствуют латиноамериканские страны, а также Индия, Вьетнам, Марокко.

В категорию «счастливые и богатые» попали Финляндия, Исландия, Швеция и Швейцария. В поле «бедных и несчастных» сосредоточены такие страны, как Ирак, Греция, Болгария и Южный Судан.

 

От редакции

В разных обществах, народах, цивилизациях существуют общепринятые договоренности о том, что хорошо, а что плохо. Но вместе с тем, в каждом народе имеются разногласия по этому поводу. Так что в итоге остаются лишь расплывчатые определения. Коль скоро человека утвердили в чем-то, и он решил для себя, что это хорошо, – очень трудно переубедить его и объяснить, что добро заключается в чем-то другом. Нам всегда до боли тяжело менять свои ценности, свои определения. А значит, мы нуждаемся в таких критериях, которые лежат над всеми консенсусами и сомнениями, не зависят от политической платформы, экономического статуса, социальной принадлежности, цвета кожи и так далее. Нам нужно определение добра и зла, возвышающееся над человечеством, находящееся вне всяких сомнений. Лишь тогда, если я слышу, вижу, понимаю, что это так, тогда под это определение я могу подводить свою жизнь.