На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Новости, события, факты

147 264 подписчика

Свежие комментарии

  • Надежда
    У него два-Петров и Боширов)😉Операция "Контейн...
  • лина любимцева
    Да и черт с ними и с ихним мостом...Операция "Контейн...
  • Евгений Зубов
    Лукашенко на такой западный демарш ответил так ответил,просто выдал волчий билет таким дипломатам,с предложением быст...Поляки оторопели ...

Диссонанс «7-й симфонии». О лжи в «главной премьере сезона»


8 ноября на телеканале «Россия» начался показ многосерийной художественной драмы «Седьмая симфония».

Как можно догадаться, картина посвящена симфонии Дмитрия Шостаковича, которую ещё называют «Ленинградской» и «Героической» — три её части были написаны композитором в блокадном Ленинграде, четвёртая и последняя — в Куйбышеве, в эвакуации, в самом конце 1941 г.

Однако режиссёр и соавтор сценария картины Александр Котт неоднократно подчёркивал: «Наш фильм — это история не про Шостаковича… Наш фильм про людей, которые её исполняли. История про Карла Элиасберга, дирижёра, которому было поручено собрать оркестр после первой блокадной зимы в Ленинграде, — это уже подвиг».



Карл Элиасберг, 1970 год.

Такое намерение можно только приветствовать. Действительно, имя Элиасберга долгое время находилось в тени имени Шостаковича. Сейчас справедливость восстановлена. Скорее всего, сбудутся слова актёра Алексея Гуськова, исполнившего в фильме роль Карла Ильича: «Мне кажется, что его подвиг незаслуженно недооценён. Хочется, чтобы как можно больше людей узнали о нём и низко поклонились ему в ноги». Если в задачи создателей фильма входило пробудить интерес к личности этого человека и к тому, как 9 августа 1942 года в Ленинграде исполнили Седьмую симфонию, то надо признать — задача решена с блеском. Но интерес предполагает поиск дополнительной информации. И вот тут зрителей ожидает сюрприз.


  • Режиссёр заявил: «В фильме существует художественная правда, а не художественный вымысел». Реальности это соответствует хорошо, если наполовину.


Без НКВД никак?

Больше всего вопросов к наличию в картине второго главного персонажа — лейтенанта НКВД Анатолия Серёгина в исполнении Алексея Кравченко — он как бы «приставлен» властью помогать и одновременно наблюдать за артистом сомнительного немецко-еврейского происхождения.

Понятно, что произведению нужна движущая сила — конфликт. Понятно, что на помощь приходит избитый шаблон — в конфликте с советским интеллигентом должен состоять не партработник или чиновник, а обязательно чекист. Так принято уже лет тридцать. Это стало своего рода каноном. В данном случае сделан изящный дополнительный ход. Оказывается, чекист ещё до своего «прикрепления» к Элиасбергу руководил арестом жены режиссёра — тут и личная неприязнь, и постоянные пикировки, «оживляющие» картину.


В фильме показано, как осенью 1941 г. в блокадный Ленинград к Элиасбергу является брат его жены, Надежды Бронниковой. Судя по лицу — брат младший. Та в ужасе: «Ты ссыльный, тебе здесь находиться нельзя, город оцеплен, как ты сюда пробрался?» На присутствие ссыльного в квартире Элиасберга доносят. По лестнице грохочут сапоги. Брат успевает бежать чёрным ходом и спасается. Чекист Серёгин уводит жену Надежду Бронникову «куда следует» как сестру возможного шпиона. Предполагается, что оттуда возврата нет и не будет.

В реальности же Михаил Бронников был на 9 лет старше своей сестры Надежды. В 1932 г. его осудили по делу «О контрреволюционной организации фашистских молодежных кружков и антисоветских салонов» на 10 лет лагерей. Через 4 года лагерь заменили ссылкой в город Кировск Мурманской области. В Ленинград Бронников приехал вполне легально, ещё до войны, в самом начале июня 1941 г. Приехал в отпуск и просил его временно прописать у сестры, о чём имеется запись в домовой книге. Получил отказ. 5 июля был арестован повторно без всяких доносов. Потом следы его теряются. Скорее всего, он погиб.

Новогодние мытарства

А что же его сестра и жена Элиасберга, концертмейстер Надежда Дмитриевна Бронникова? Согласно фильму, она томится в застенках НКВД. Элиасберг встречает Новый 1942 год в одиночестве, вспоминая, каким славным казался этот праздник год назад, когда он, растяпа, желая сделать сюрприз своей жене, сжёг по недосмотру в духовке гуся…

Это впечатляет. Но реальности не соответствует ни в одном моменте. Для начала, Карл Ильич Элиасберг был человеком, доходящим в своей аккуратности до педантизма. По воспоминаниям руководителя Санкт-Петербургской филармонии Юрия Темирканова, это проявлялось и в кулинарии: «Он сам с наслаждением, обязательно подвязав фартук, подходил к плите (фартук был невероятно опрятен, и в него облачались с такой же внимательностью, как во фрак перед концертом) и по своему рецепту “исполнял произведение” из трёх яиц, всегда волнуясь…» Мог ли такой человек сжечь праздничное блюдо, не доглядев? Вряд ли.

1942 год супруги Карл и Надежда совершенно точно встречали вместе. Конечно, праздник был так себе – голод и холод не способствуют новогоднему настроению. Но не только это омрачало жизнь. В своём письме композитору Владимиру Крюкову Надежда Бронникова писала: «Маша чудовищно нас покинула 3 декабря». Маша — это домработница, которая перед уходом чуть ли не дочиста ограбила семью. Пропали не только стремительно дешевеющие деньги, но и ценности, которые можно было обменять на продукты.

Вот что вспоминал сам дирижёр:

  • «27 декабря мы дали свой последний концерт перед трёхмесячным перерывом… Не было сил, люди падали, болели и умирали. Мы с женой продержались до середины января. Жили мы на казарменном положении в Радиокомитете, потому что при таких бытовых условиях находиться дома не было никакого проку… В январе месяце тогдашний председатель Радиокомитета Виктор Антонович Ходоренко увидел, что мы с женой еле таскаем ноги. Он достал нам две путёвки в «Асторию». Эта гостиница была превращена в стационар дистрофичного госпиталя».

Словом, никаких «застенков» НКВД не было. Наоборот — забота по мере сил.

Крути педали

В фильме лейтенант Серёгин помогает Элиасбергу в розысках музыкантов, которые призваны в армию и служат во фронтовых частях. Отправляются в дорогу на грузовике. Незадолго до этого лейтенант чеканит: «Мне поручено собрать оркестр, и я соберу его — с вами или без вас». Такого не могло быть по определению. Дирижеров уровня Элиасберга в Ленинграде на тот момент попросту не было. Так что «без вас» не вышло бы никак. Да и ездил Карл Ильич не на машине, а на велосипеде Latvello, произведённом ещё в независимой Латвии, который ему специально выдали по распоряжению Горкома партии. При этом в кармане Элиасберга лежал приказ не абстрактного чекиста, а конкретного генерал-майора РККА Дмитрия Холостова, который занимал в то время должность начальника политуправления Ленинградского фронта. Валторнист Николай Дульский, служивший тогда в 351 зенитно-артиллерийском полку, вспоминал, как дирижёр проехал 15 км мимо обстреливаемых пороховых складов, чтобы поторопить откомандирование Дульского в оркестр.

В фильме некий бодрый человек в пальто с каракулевым воротником бегает по городу и убеждает Элиасберга не ломаться и подключиться к воссозданию оркестра: «Только так можно помочь Надежде Дмитриевне». Надо ли было помогать Бронниковой спастись из «застенков НКВД», куда она и не попадала, мы уже выяснили. Но кто этот человек? Судя по всему — Борис Загурский, начальник Управления по делам искусств Ленгорисполкома. Был ли он бодрым в начале марта 1942 г., когда приняли решение восстановить работу оркестра? Вот как пишет об этом сам Элиасберг, которого под руки то вели, а то и несли из стационара для дистрофиков на Фонтанку, где располагалось Управление:

  • «На койке, приставленной впритык к столу, лежала фигура, укрытая с головой. Холод был собачий. Фигура с трудом села на постели. Это был Борис Иванович Загурский».


В фильме лейтенант Серёгин, пытаясь наладить с дирижёром диалог, предлагает тому закурить, щеголяя сортом папирос: «Наша марка». И получает сухой ответ — Элиасберг говорит, что предпочитает папиросы «Норд».

Да, дирижёр курил с молодости. И привык курить помногу, что отмечали в стационаре для дистрофиков:

  • «Сейчас ограничен в курении. Страдает от этого очень. Плохое общее состояние. Вялость, апатия. Лежит целый день в постели. Отсутствие табаку переживает мучительно».

Кстати, виновником его никотиновой зависимости был не кто иной, как однокурсник по консерватории, знаменитый композитор:

  • «Элиасберг рано пристрастился к курению, так как Шостакович, начавший курить ещё раньше, убедительно объяснил, что папироса притупляет чувство голода».

Но непрерывно дымить, как это делают герои фильма, в блокадном Ленинграде не мог себе позволить никто. И табаком просто так не разбрасывались. Ударник оркестра Элиасберга Жавдет Айдаров в феврале 1942 г. писал отцу:

  • «Папа! Как у вас в Самарканде дела с папиросами? У нас в Ленинграде на базаре только можно достать, и то по 75-80 руб. за пачку у спекулянтов. Мы ходим и у друг друга клянчим…».

Официально пачка того же «Норда» тогда стоила 2 руб. 60 коп. Но чёрный рынок диктовал свои условия. Ближе к лету пачка папирос стоила уже 150 руб. Сомнительно, что небогатый лейтенант НКВД мог курить, да ещё и предлагать папиросы «Наша марка». Которые, к тому же, производились в Ростове-на-Дону и едва ли могли так вот запросто появиться в осаждённом городе. «Норд», правда, производили на ленинградской фабрике им. Урицкого. Но и эти папиросы были, скорее всего, недоступны. Писатель-блокадник Павел Лукницкий отмечал в дневнике: «Все крутят самокруты, у всех вместо спичек — лупы, в солнечные дни чуть не всё население пользуется для добывания огня линзами всех сортов и любых назначений». Да-да, спички тоже были дефицитом…


Сериал «Седьмая симфония»

Вообще же после просмотра нескольких серий создаётся впечатление, что одним из немногих вполне историчных моментов картины, подтверждающихся воспоминаниями исполнителей Седьмой симфонии, можно назвать раздачу жителям рассады и участков городской земли для разведения подсобных огородов. Да ещё спасение ударника оркестра, Айдарова. Действительно, он не явился на репетицию оркестра, и когда дирижёр спросил, в чём же дело, ему ответили, что тот в мертвецкой. Элиасберг отправился туда и нашёл барабанщика среди трупов. Но не мёртвого, а упавшего в голодный обморок — к покойникам его положили по ошибке.

Но очень и очень многое — от принципиальных вопросов вроде «помощника из НКВД» и до мелочей вроде папирос — при детальном рассмотрении оказывается не то чтобы домыслом, а, скажем так, — «хорошо отредактированной реальностью». Конструкцией из серии «мы покажем историю не такой, как она была, а лучше — такой, как она могла бы быть по нашим представлениям». Подход как подход, в нём нет ничего плохого. Но лежит он всё-таки в сфере художественного вымысла, а не художественной правды.

См. Диссонанс «Седьмой симфонии». Что не так с «главной премьерой сезона»?  КП
***

Плюс к этому – современные леберальные представления авторов сценария и режиссёров о человеке как таковом, помещённые в интерьеры блокадного Ленинграда. В одежды ленинградцев наряжен человек современный, с современным поредставлением о должном, о благе; натура утончённая, своим положением недовольная,
несколько истеричная, своё дело делающая скорее как одолжение. Герой «Эха Москвы» и До///дя. Никаких идей в голове не содержащая. Опция «героизм» там отсутствует потому, что просто не подразумевается.

Кругом утончённых – тупое необразованное быдло. Представленное сотрудником НКВД и защитниками города. Естественно, сволочной, склочный  командир РККА на передовой, хам.

Очередная антисоветская дрянь.
Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх