* русскоязычное издание США
Дмитрий Якубов:
– Добрый день, дорогие друзья! В эфире «Чикагский Вестник» с Дмитрием Якубовым и политологом Станиславом Вольховским. Сегодня мы продолжаем разговор о такой непростой теме, как расизм. Чёрный расизм в США.
Для начала я хочу поприветствовать Станислава. Станислав, привет!
Станислав Вольховский:
– Привет! Опять мы будем говорить на печальные темы. Но такая судьба у нашей передачи. Мы поднимаем интересные вопросы, не очень весёлые. Но всё-таки стараемся дать какое-то им жизнеутверждающее значение.
Дмитрий Якубов:
– Особенно под конец. Обычно у нас жизнеутверждающий финал. Так что, потерпите до финала и исполнитесь оптимизма.
Станислав Вольховский:
– Не плачьте сразу, подождите, чем это всё-таки закончится.
Дмитрий Якубов:
– Для начала мне бы хотелось дать небольшой исторический экскурс.
Итак, 1933 год. Он запомнился не только пришествием Гитлера к власти, но и тем, что в Чикаго была проведена грандиознейшая Всемирная выставка достижений науки и техники под названием «Столетие прогресса». Много чего интересного тогда произошло.
Напомню вкратце о двух историях. Первая история. На эту выставку прилетел дирижабль из уже нацистской Германии. Прилёт этого дирижабля сопровождался серьёзными протестами со стороны немецкой комьюнити Чикаго. Немцы не приняли Гитлера, пришедшего к власти, они не считали его легитимным лидером Германии. А другие белые люди, чикагцы, выстроились огромной толпой возле музея науки и индустрии и приветственно зиговали в небо, видя, как прилетает к нам на выставку этот самый дирижабль, представлявший нацистскую Германию на этой выставке. Это была одна история, связанная с историей расизма. Была ещё одна история, она имеет непосредственное отношение к нашей передаче. Вообще та выставка запомнилась очень многим, я как-то вкратце написал об этом статью, поищите об этом в интернете, наверняка найдёте, название «Столетие прогресса».
Станислав Вольховский:
– Туда ещё прибыл генерал Бальбо, насколько я знаю и подарил колонну городу Чикаго. Колонна из Древнего Рима до сих пор стоит в Чикаго.
Дмитрий Якубов:
– И украшает наш город, абсолютно точно.
Вторая история, которую бы мне хотелось напомнить, состояла в следующем. На этой выставке была экспозиция, посвящённая основанию Чикаго. Экспозиция эта вызвала огромное недовольство среди темнокожего населения Чикаго, потому что на этой выставке был представлен форт Дирборн, упоминалось семейство Грейвс. На выставке много чего упоминалось, но не упоминался первый человек, поселившийся на этой земле, на которой впоследствии выросло Чикаго. Не упоминался Жан-Батист Пуэн дю Сабль. Так звали этого темнокожего француза, который первый поселился на землях Чикаго. Были серьёзные протесты, были столкновения с полицией. В результате справедливость победила и имя Жана-Батист Пуэн дю Сабля стало упоминаться на этой выставке, даже появилась экспозиция, посвященная его жизни и имени. Но это продолжалось недолго. Справедливость существовало недолго. Торжество справедливости оказалось лимитированным. Потому что прошло несколько десятков лет и теперь, если вы напишите в поисковике дю Сабль, то вы прочтёте, может быть, с огромным удивлением, что это не первый житель Чикаго! Он теперь обозначен основателем города Чикаго. Естественно, те темнокожие афроамериканцы, которые в то время протестовали ради исторической справедливости, даже и помыслить не могли, что первый европеец, поселившийся в Чикаго (на землях, которые станут впоследствии Чикаго), его назначат их же потомки основателем. Конечно, никакого основания этот человек не произвёл. Он просто здесь жил какое-то время, а потом уехал. Благополучно эти места пустовали достаточно долгое время. До того момента, как сюда переехали семейство Грейвс и форт Дирборн был основан уже не французами, а американцами.
Тем не менее, такая вещь произошла, и она очень показательна, очень показательна. Ко всей этой истории она может послужить прекрасной иллюстрацией. Действительно, существовала некая несправедливость. Устроители выставки забыли упомянуть, точнее, не хотели упомянуть этого темнокожего француза в связи с основанием Чикаго. Справедливо? Нет. Он здесь был. Почему бы не вспомнить? Это было в истории этого города. Но разве же он был основателем? Каким же образом он стал основателем? Оказывается, он стал основателем уже впоследствии и, конечно же, по политическим мотивам. По каким? Думаю, вы сами догадываетесь. К сожалению, произошёл рост темнокожего расизма. Очень многие исторические вещи, истории, имена стали переоцениваться, переосмысляться и переписываться. Конечно, это очень обидно. И сам дю Сабль был бы бесконечно удивлён, что его называют теперь основателем города Чикаго.
Станислав Вольховский:
– Если бы многие известные исторические личности каким-то чудом оказались в нашем времени, то, возможно, их реакция на всё происходящее, была бы от активного чесания в голове до желания поскорее убраться отсюда. Чтобы не видеть того безобразия, которое происходит здесь сегодня с их именами, с именами других исторических личностей.
Дмитрий Якубов:
– Плюс очень многие темнокожие, может быть, они были верующими людьми, помимо всего прочего? Каким же образом темнокожее движение выродилось в такое движение социалистов и атеистов? Вообще первые люди, которые исследовали Чикаго, эти земли, а также земли Иллинойса, – это были французские миссионеры-иезуиты, не говоря уже о том, что первые поселения были основаны американскими пуританами. И испанцы были католиками. Словом, земля была наполнена верой, разнообразной верой. Вокруг свободы вероисповедания все как-то соединились и строили эту страну. Во что же это, в конечном итоге, превратилось?
Станислав Вольховский:
– История Америки, история поселенцев Америки идёт именно от пуритан, которые спасались от религиозной дискриминации у себя дома. Они приехали сюда, чтобы свободно исповедовать свою веру. Они не приехали сюда, чтобы, так сказать, сжигать магазины своих соседей и говорить, что сейчас прикольно быть атеистом и мы ни в кого не верим, это и не нужно для современного человека. Да, они бы весьма и весьма удивились бы, что произошло со страной, которая была основана ими.
Дмитрий Якубов:
– Во что превратился этот сияющий город на холме.
Станислав Вольховский:
– Да, он уже далеко не сияет.
Дмитрий Якубов:
– Он уже далеко не сияет. Но, если какой-нибудь афроамериканец подожжет бочонок с мусором, то тогда будет свет в ночи.
Станислав Вольховский:
– Да, это такой своеобразный свет. Может и город поджечь. Чикаго уже горел один раз от знаменитой коровки. В другой раз может быть тоже. Мы видели пожары в Чикаго, например, в прошлом году. Дай бог, чтобы они не превратились в новый Великий пожар, когда им что-то опять не понравится. Или какое-нибудь судебное решение, или то, что учат не тому. А, кстати, чему учат?
Дмитрий Якубов:
– Спасибо, что ты напомнил! В прошлый раз мы упомянули, что теперь есть новый термин – этноматематика. Этот термин появился сравнительно недавно, в пику математике обычной, которая, как выяснилось, является символом расовой дискриминации. Обыкновенную математику, друзья мои, придумали белые супрематисты, чтобы всех зловеще подавлять, несчастных афроамериканцев, краснокожих, жёлтокожих, всех, всех, всех. Вот думали, думали, как бы их подавить, как бы поиздеваться над несчастными людьми с цветной кожей.
Станислав Вольховский:
– И придумали такую изощрённую пытку.
Дмитрий Якубов:
– Да, математику придумали, пытку. Мы в прошлый раз говорили, что, оказывается, это вовсе не шутка, это так принято теперь говорить, что «сосредоточенность в поиске истины и однозначного ответа – является признаком расизма». Тогда я ознакомил вас с этой новостью и думал, что всё это на уровне каких-то разговоров, планов, прожектов. Ничего подобного. Уже существуют учебники этноматематики, где математические истины излагаются «как нужно», в кавычках. Излагаются так, чтобы никого не обидеть, чтобы быть немножко белыми.
Станислав Вольховский:
– Вернее, чтобы обидеть тех, кого надо.
Дмитрий Якубов:
– Чтобы обидеть тех, кого надо, да. Станислав меня потряс тем, что обнаружил уже такой учебник, он уже есть в интернете, его уже можно скачать и изучать этноматематику.
Станислав Вольховский:
– Да, действительно, есть такой случай, много раз сталкивался с такой ситуацией. Когда начинаешь исследовать какой-то вопрос, и ты находишься на правильном пути, то информация начинает находить тебя. Не ты находишь информацию, а информация находит тебя. Таким образом, находясь в интернете в поисках совершенно другого, оказалось, что я обнаружил эту занятную книгу. Это настоящая методичка, которая называется «Путь к равноправному обучению математики» – «A path way to equitable instruction». А дальше подзаголовок: «Как разрушить расизм в обучении математики». Никто из вас, особенно, если вы не слушали нашу прошлую передачу, даже не знает, что в изучении математики и в самой математике существует расизм. Но вы страшно удивитесь, что он, действительно, существует. Существует там и белое превосходство, и оно весьма ужасное. Одна из первых глав этого учебника-методички и звучит, так: «Деконструирование расизма в обучении математике. Разрушение белого превосходства в математических классных комнатах». Это всё реальность, это не шутка или плохой анекдот. Это не рассказ Жванецкого или Хазанова. Это реальная вещь, книга, которая, действительно, используется для учителей и используется именно для того, чтобы бороться с расизмом в математике. Что интересно, одна из книг, на которую ссылается этот учебник этноматематики, – это учебник по тому, как разрушать расизм, 2016 года. Один из великих мыслителей, который цитируется в этом учебнике, – это всем нам известный революционер Че Гевара.
Дмитрий Якубов:
– Че Гевара в учебнике математики, да?
Станислав Вольховский:
– Да. Именно так.
Дмитрий Якубов:
– Даже в Советском Союзе не цитировали Маркса с Энгельсом в учебниках по математике, особенно в школьных.
Станислав Вольховский:
– Это правда. Если нам говорят о том, что мы идём к какому-то сталинско-брежневскому социализму, нет, то это совсем не так. Это будет какая-то смесь Оруэлла с Пол Потом. Скорее всего.
Дмитрий Якубов:
– Всё-таки там был какой-то консервативно ориентированный, локально ориентированный социализм. Здесь у нас строится социализм совершенно нового типа.
Станислав Вольховский:
– Все эти извращения проходили в 20-ые годы. Там, действительно, была и такая наука, как педология, которая ориентировалась на IQ, ориентировалась на школу без оценок и плана уроков. Это такое модернистское образование. Сегодня на Западе его с руками оторвут. Тогда это называлась педология, распространялась в советской школе. Но вскоре советское руководство прекрасно поняло, что для того, чтобы построить современную промышленность, в том числе военную, и вообще современное государство, детей надо учить по-человечески. А не заниматься какими-то всевозможными вывертами. Они все эти безумные эксперименты запретили. После чего советская наука и советское образование резко пошли вверх. Это закончилось и Победой в Великой Отечественной войне, полётом в космос. Словом, тем, что президент Кеннеди сам призывал поучиться у советского образования, как выиграть космическую гонку и каким образом обучать своих детей.
Дмитрий Якубов:
– И что же советует Че Гевара начинающим математикам?
Станислав Вольховский:
– Че Гевара говорит о любви.
Дмитрий Якубов:
– Прекрасно.
Станислав Вольховский:
– Он говорит, что «я боюсь показаться смешным, но я должен сказать, что настоящим революционером руководит великое чувство любви. Мы должны каждый день делать так, чтобы эта любовь к живому человечеству трансформировалась в реальные дела, которые служат образцом, движущей силой». Вот такая типичная революционная цитата ни о чём.
Дмитрий Якубов:
– Прекрасно.
Станислав Вольховский:
– При чём здесь вообще наука или математика? Кстати, о Че Геваре. Не могу избежать этого вопроса. Одна из причин, почему Че Гевара был рекрутирован современным капитализмом и помещён на миллионы футболок, на миллионы стикеров. Это самый известный революционер. Почему именно он? А не Ленин? Не Сталин или не Фидель Кастро? Именно Че Гевара? Что же в нём было такого? Потому что Че Гевара был перманентный революционер, который занимался исключительно Революцией. В других аспектах своей жизни он был настоящим, как сказали бы сейчас, – лузером. Когда Фидель Кастро попросил его сделать единственное в своей жизни важное дело и возглавить государственный банк Кубы, как настоящему революционеру, Че Геваре, конечно же, это «не зашло». Это было ужасно скучно, нудно. Он упросил Фиделя Кастро не заниматься этой рутинной работой, но работой созидательной. Он сказал, что уедет делать Революцию в Латинскую Америку. Там его поймали и убили с помощью ЦРУ. Этот человек мог заниматься только Революцией. Он был настоящий идеал перманентного революционера. Когда же доходило до того, что это всё надо было воплощать в жизнь, тут настоящий революционер пасует. Потому что тут ораторским искусством не блеснуть, хлёсткой фразой тоже не блеснешь, расстрелять группу работников банка тоже очень трудно, потому что кто-то же должен этим всем заниматься. Ему приходится уходить в тень, передавать бразды правления тем, кто всё-таки умеет что-то делать. Вот такого человека грех было не сделать образцом для тех миллионов и, может быть, даже уже миллиардов молодых людей, которые тоже мечтают о Революции. Но мечтают именно делать Революцию, для того чтобы не делать больше ничего. Потому что делать мы больше ничего не умеем. Это сложно, нудно, трудно. Зачем? Лучше быть крутым революционером.
Дмитрий Якубов:
– И не романтично, да.
Станислав Вольховский:
– Да. Очень неромантично.
Дмитрий Якубов:
– Скучно, нудно и не романтично. Я смотрю на этот учебник математики, Станислав несколько страниц перелистнул из него. Я не увидел пока что ни одной математической формулы, ни одного числа, ни плюса, ни минуса, ни знака деления, ни корня, – ничего.
Станислав Вольховский:
– Здесь есть, правда, пункты.
Дмитрий Якубов:
– Пункты – это понятно.
Станислав Вольховский:
– Первый, второй пункты и так далее. Интересная есть фраза.
Дмитрий Якубов:
– А вот, какая фраза, Станислав, мы скажем нашим радиослушателям в следующем сегменте передачи.
Станислав Вольховский:
– Сохраним интригу!
Дмитрий Якубов:
– Сохраним интригу и вернёмся через несколько минут. Это «Чикагский Вестник» с Дмитрием Якубовым и Станиславом Вольховским. Через несколько минут вернёмся и продолжим, оставайтесь с нами!
Дмитрий Якубов:
– Вновь здравствуйте, дорогие друзья! В эфире «Чикагский Вестник» с Дмитрием Якубовым и Станиславом Вольховским. Мы продолжаем разговор об этноматематике. Если вы не слышали, о чём мы говорили в предыдущем сегменте передачи, то мы с сожалением подметили такой факт, что один расизм со знаком минус был заменён на другой расизм со знаком плюс. История несчастного Жана-Батиста дю Сабля, первого жителя Чикаго, первого поселенца этих мест, служит ярким тому примером. Его сначала предали забвению, не хотели о нём вспоминать и это было не очень хорошо. Затем вспомнили на какое-то время, признав, что это именно он был первым жителем Чикаго.
Станислав Вольховский:
– И предали вечной памяти.
Дмитрий Якубов:
– И затем насильно назначили не просто первым жителем, но и основателем Чикаго. Хотя никогда он никаким основателем Чикаго не был.
Станислав Вольховский:
– Классно быть чиновником. Можно назначить кого угодно основателем Чикаго.
Дмитрий Якубов:
– И кем угодно.
Станислав Вольховский:
– Да, действительно, и кем угодно. Абсолютно ты прав.
Дмитрий Якубов:
– Из огня да в полымя. От полного несправедливого забвения – к тому, чтобы тебе приписывали то, что ты никогда не делал в угоду политической ситуации. Но этот разговор мы, может быть, продолжим в другой раз. Поговорим о дю Сабле и вообще о Чикаго. Сейчас мы продолжим разговор об этноматематике. Итак, что же хотел процитировать Станислав.
Станислав Вольховский:
– Цитат здесь много. Можно об этой книге делать отдельную передачу.
Дмитрий Якубов:
– И не одну.
Станислав Вольховский:
– И не одну, это точно. Потому что никакая сатира, никакой юмор, никакая ирония не могут побить реальный абсурд нынешней жизни.
Дмитрий Якубов:
– Это учебник этноматематики, дорогие друзья, напоминаю.
Станислав Вольховский:
– Это так. Это учебник этноматематики, который говорит нам, что «культура белого превосходства полностью пронизывает классные комнаты, где учат математике, в каждых действиях учителя». Я не знаю.
Дмитрий Якубов:
– В каждых действиях?
Станислав Вольховский:
– В каждых действиях! Абсолютно! Какие же это действия, давай посмотрим.
Дмитрий Якубов:
– Давай.
Станислав Вольховский:
– Первое из этих действий – это (внимание!) фокус на получение «правильного» в кавычках ответа.
Дмитрий Якубов:
– Это не фокус-покус, это концентрация имеется в виду.
Станислав Вольховский:
– Да, это именно концентрация.
Дмитрий Якубов:
– Сосредоточение на поиске правильного ответа.
Станислав Вольховский:
– Если учитель сосредоточен на поиске «правильного» в кавычках ответа, то он белый расист.
Дмитрий Якубов:
– Это, конечно, «с дна продолжают стучать». Кажется, мы уже на дне, но там очень-очень громко из-за того, что стучат снизу, из какого-то следующего дна. Итак, сосредоточенный поиск правильного ответа – это признак ра-сиз-ма и белого супрематизма. Окей. Что ещё?
Станислав Вольховский:
– Конечно, если ученик говорит, что дважды два – это 10 или 25, то это не значит, что он не понимает. Он так знает! Так его культура говорит об этом и эту культуру надо глубоко уважать.
Дмитрий Якубов:
– Он идёт своим путём. Мне такое выражение нравится.
Станислав Вольховский:
– Да. Он идёт своим путём. В этой книге, получается, что студенты должны учить учителя, а не наоборот. Он или она, преподаватель должен учиться у студентов тому, что знают они. На основании этого строить свой урок. Потому что ещё один пункт там говорит вот о чём. Учителя, которые получили своё культурное оформление в Америке, учат математике так, как их ей научили. А как же ещё?
Дмитрий Якубов:
– А что же предлагается? Каким же образом предлагается вести обучение? Есть ли здесь какие-то намёки? Что же должен делать учитель? Соглашаться со всем, что скажут ученики и не делать им замечаний? Соглашаться и не заставлять сконцентрировано искать правильный ответ?
Станислав Вольховский:
– Хотя бы вот это: «Нужно культивировать математическую идентичность для того, чтобы каждый мог видеть себя, как математик».
Дмитрий Якубов:
– Во-о как! Культурную идентичность культивировать!
Станислав Вольховский:
– Математическая идентичность!
Дмитрий Якубов:
– Математическая идентичность, боже ж ты мой.
Станислав Вольховский:
– Есть ещё и такая.
Дмитрий Якубов:
– Математическая идентичность должна культивироваться, чтобы ребёнок почувствовал себя математиком и ни в коем случае не сосредотачивался на поисках правильного ответа.
Станислав Вольховский:
– Не надо искать правильный ответ. Не надо вообще ничего учить. Надо почувствовать себя.
Дмитрий Якубов:
– Надо почувствовать себя математиком. «Вовочка, почувствуй себя математиком, садись, пять!» Даже уже не пять, а просто молодец. Оценки мы не ставим, ни в коем случае.
Станислав Вольховский:
– Да, от оценок тоже надо уйти. Потому что кто-то обидится. Что такое антироссийская педагогика? Мы представляем, можем только догадываться, кто это будет читать. А вот зачем это? Специально включать физическое движение в математические классы?
Дмитрий Якубов:
– Это как это?
Станислав Вольховский:
– Не хочу никого обидеть. Потому что, если бы наша передача шла в англоязычном сегменте, наверное, набежали бы всевозможные очень обидчивые люди. Но есть такое мнение, что в определённых культурах существует больше движения. Там больше танцев, больше движения.
Дмитрий Якубов:
– Меньше математики.
Станислав Вольховский:
– Они обычно лучше в спорте, в физически активных вещах. Думаю, что здесь имеется в виду именно это. То есть, если кто-то не понимает странные эти циферки на доске, то надо их показывать типа языком жестов.
Дмитрий Якубов:
– В танцах. Станцевать.
Станислав Вольховский:
– Языком рэпа. Думаю, что здесь имеется в виду именно другое. Тем более, что дальше у нас идёт, что надо признавать способы, которыми цветные сообщества занимаются математикой и решают проблемы в их обычной жизни. Мы должны обратиться к тем способам, которыми всевозможные американские общины, расы и народы пользуются математикой. Мы должны учиться у них, а не учить их. Вот все ставится с ног на голову.
Дмитрий Якубов:
– Учитель традиционной математики должен покаяться и пойти танцевать рэп в какой-нибудь темнокожий цветной район.
Станислав Вольховский:
– Конечно.
Дмитрий Якубов:
– Только там он смоёт позор расизма и белого супрематизма.
Станислав Вольховский:
– Кстати, изучать всевозможных этнических математиков. Если таковых нет, их нужно придумать. Потому что здесь рекомендуется намеренно включать в обучение цветных математиков, рассказывать студентам о цветным математиках, в особенности математиках-женщинах. Также и о математиках нетрадиционной ориентации. Да-да-да. Через исторические примеры и, приглашая спикеров из этих общин. У нас урок математики превращается в какой-то митинг.
Дмитрий Якубов:
– Лидеров местных общин.
Станислав Вольховский:
– Зачем вообще учить эту глупую математику? Все эти цифры, все эти правильные или неправильные ответы? Давайте лучше устроим митинг по борьбе с расизмом в математике.
Дмитрий Якубов:
– И осознаем себя математиком.
Станислав Вольховский:
– Осознаем себя математиками и осознаем наших белых учителей, если они белые, осознаем, что он расисты и колонизаторы и решительно их осудим. Пока только осудим. Не знаю, что там будет дальше. Надо, как в Китае выходить со специальными большими колпаками, с различными плакатами на груди, что я «презренная буржуазная собака, колонизатор и фашист». Я не знаю, как это будет. Но то, что нечто подобное эти ребята планируют, они нас не разочаруют. Они нас никогда в этом не разочаровывают. Всегда, когда мы думаем, что не может же такого быть, они всегда идут именно туда, где мы говорим, что этого быть никогда не может.
Дмитрий Якубов:
– Н-да. Итак, у нас развивается концепция положительной дискриминации. Если вы ещё, друзья мои, не слышали, что это такое, то в двух словах поясню. Для борьбы со скрытым расизмом (так это теперь называется – скрытый расизм, в частности, обычная математика является скрытым расизмом и белым супрематизмом) в законы США постепенно вводится концепция так называемой положительной, также позитивной или реверсивной дискриминации. По-английски это звучит следующим образом: «positive discrimination» или «affirmative action». Суть данной концепции заключается в том, что теперь общество начинает дискриминировать уже представителей европеоидной расы, чтобы уравнять стартовые карьерные возможности для представителей негроидной расы.
Линкольн Джонсон, выступая в защиту данной концепции, утверждает, что «вы не берете человека, который годами ковылял в цепях и не освобождаете его, не подводите к стартовой черте гонки и не говорите, что ты свободен конкурировать со всеми другими и все же полагаете, что полностью справедливы». Немного путаная цитата. Я поясню. По мнению этого человека, темнокожие люди не имеют стартовых равных условий с белыми людьми, следовательно, их нужно уравнять за счёт чего? За счёт того, чтобы немножечко подискридитировать белых европеоидов.
Станислав Вольховский:
– Подискриминировать.
Дмитрий Якубов:
– Подискриминировать. Ха-ха. Спасибо. И подискридитировать, и подискриминировать. Чуть-чуть снизить их стартовые позиции и уравнять с темнокожими. И это, я подчеркиваю, концепция. Это не просто журналистская идея, не просто какая-то хохма местная. Нет. Это серьёзная концепция, которая постепенно входит в американское общество. Как первая поправка, вторая, третья, десятая и так далее. Как обыкновенный закон. То есть, нас, дорогие друзья мои, уже по закону немножечко можно дискриминировать, окей? Чтобы, подчёркиваю, уравнять стартовые позиции. Так видится историческая справедливость людям, которые придумали эту концепцию.
Станислав Вольховский:
– Ничто не ново под луной. Товарищ Бухарин в своё время высказал свою известную цитату, он высказался таким образом: «Русские должны искусственно поставить себя в положение более низкое по сравнению с другими, чтобы, тем самым, искупить свою вину перед угнетёнными нациями». Так сказал Бухарин на XII съезде РКП (б) в 23 году.
Дмитрий Якубов:
– Прекрасно.
Станислав Вольховский:
– Скоро будет 100 лет.
Дмитрий Якубов:
– К столетию и разрабатываем концепцию положительной дискриминации. Сторонник концепции положительной дискриминации считает, что господствующие в обществе группы (раньше это были русские в Российской империи, а теперь это белые европеоиды в обществе Америки) таким образом эти люди выплачивают – почти точно, слово в слово, «выплачивают тот самый исторический долг, который ведет нас к более интегрированному обществу, так как создаёт новые возможности для чернокожих американцев».
Станислав Вольховский:
– У этих людей очень известные учителя. Я не знаю, учились ли они конкретно у Бухарина, но это совершенно «левацкая» идеология.
Дмитрий Якубов:
– Но дело его живет – это явно.
Станислав Вольховский:
– Да. Это всё продолжается. Разница лишь в том, что всё это в Советском Союзе Бухарина репрессировали, хотя его потом реабилитировал Горбачёв.
Дмитрий Якубов:
– По-моему, даже Хрущёв.
Станислав Вольховский:
– Нет. При Горбачёве это было. 88-ой год.
Дмитрий Якубов:
– Но начиналось это тогда.
Станислав Вольховский:
– Да, начиналось это тогда. Они хотели, но не посмели. Тогда ещё почва была не готова. Ещё люди бы тогда возмутились. При Горбачёве тогда уже эту почву приготовили. Тогда Горбачёв ещё и Троцкого собирался реабилитировать, но просто не успел. Я не сомневаюсь, что они реабилитировали бы его.
А давайте вернёмся к товарищу Троцкому. Что Троцкий говорил о культуре? Даже Троцкий был в определённой мере не таким радикальным. Я цитирую статью о том, как советский зритель 20-ых годов воспринимал постановки Шекспира. Здесь цитируется обмен мнениями между Троцким и Юрием Лебединским, известным тогдашним критиком на совещании, созданном отделом печати ЦК РКП(б) 9 мая 1924 года. Когда Троцкий сказал, обращаясь к залу: «Однако, всё же вы не станете отрицать, что Шекспир и Байрон кое-что говорят о нашей с вами душе». Лебединский, который в том же году станет руководителем Российской Ассоциации пролетарских писателей, выкрикнул с места: «Скоро перестанут говорить!».
Дмитрий Якубов:
– Скоро перестанут говорить.
Станислав Вольховский:
– Да, скоро перестанут говорить. По мнению Троцкого, «пьеса Шекспира, несомненно, является шагом вперёд, так как продвигается от средневековой религиозности к человечности возрождения». Опять-таки, плохая религия, самое страшное, что может быть. Тем не менее, «с точки зрения советской культуры, они находятся в процессе отживания, так как полностью завязаны на индивидуальные переживания». Троцкий заключает: «Трагедия замкнутых страстей слишком пресна для нашего времени. Но почему? Потому что мы живём в эпоху страстей социальных». Точно, как какой-нибудь деятель из «Black Lives Matter». Ещё он сказал другую цитату: «Рабочему классу не нужно и невозможно порвать литературные традиции, ибо он вовсе не в тисках её. Он не знает старой литературы, ему нужен только приобщиться к ней, ему нужно только овладеть ещё Пушкиным, впитать его в себя и уже, тем самым, преодолеть его».
Дмитрий Якубов:
– Прекрасно, преодолеть Пушкина.
Станислав Вольховский:
– Преодолеть Пушкина!
Дмитрий Якубов:
– Через впитывание! Прекрасно.
Станислав Вольховский:
– И ещё более крутая мысль из сборника «О театре», изданном в 22 году, где имеется статья «Пролетарский театр». Автор статьи Валентин Тиханович, который уверенно утверждает: «Нет, стало быть, никаких «вечных» или «мировых» художественных ценностей: все относительно, все связано с условиями времени и места, со своей исторической и социальной средой. И как не понять, что властолюбие Макбета, ревность Отелло, раздвоенность Гамлета и иные «вечные» страсти лишь постольку вечны, поскольку вечны авторитарная и индивидуалистическая психология и породившие ее общественные строи. Нет больше возможности сохранять серьёзный вид, говоря о божественной и чистой красоте, как и самая «красота» уже обречена попасть на одну из полок, в одну из витрин библиотеки и музея искусства прошлых веков».
Дмитрий Якубов:
– Как всё это современно звучит. Кстати говоря, красота, действительно, попадает, её засовывают на эту полку и закрывают шкаф, где эта полка находится.
Станислав Вольховский:
– Без сомнения! Они избавляются и от красоты, и от классики. Потому что вот с Троцким перекликается современный профессор, которого зовут Дан-эль-Падилья Перальта. Про него опубликована целая статья в «New York Times» magazine, называется: «Он хочет спасти классику от белых. Может ли классика выжить?». Действительно, этот человек – это профессор классических наук, специалист по Древнему Риму. Он считает, что это всё надо переформатировать и даже всё это надо уничтожить. Потому что это слишком связано с расизмом и колониализмом и так далее. Он откровенно заявил одной из женщин-профессоров, которая с ним спорила, во время дебатов в университете: «Вот что я могу сказать о том, как ты видишь классику, о которой ты рассказала. Я ничего не хочу иметь общего с этим. Я надеюсь, что вся эта сфера умрёт, и что она умрёт, как можно быстрее».
Дмитрий Якубов:
– До чего всё-таки удивительно схожи эти цитаты с цитатами ранних революционеров российских. Даже странно, что каким-то образом они тут возмущаются и не любят коммунизм. На самом деле, сами такие коммунисты, прожжённые, «под лицом социализма».
Станислав Вольховский:
– Они не любят этот коммунизм, потому что он был неправильный. Они гневаются на коммунизм, а рассержены на то, что Советский Союз и Россия украли у них их коммунизм и его извратили. Даже сам Горбачёв говорил именно о возвращении к ленинским принципам. То есть, это оно и есть. Советский Союз украл правильный коммунизм. Сегодня, здесь на Западе, в Америке и в Европе, его собираются строить именно так, как его видел Карл Маркс, а не так, как его видели советские вожди.
Дмитрий Якубов:
– Благодаря Горькому, благодаря направлению жуткому, когда отметалась вся классическая культура, это направление побеждено, к счастью. Благодаря этому, мы получили переиздание огромными тиражами в Советском Союзе и Шекспира, и Достоевского, а также средневековых авторов, равно как и авторов эпохи Возрождения. Если бы не было Горького и его команды писателей, кто знает, может, ничего бы этого и не было. Мы бы изучали труды Демьяна Бедного и других революционных поэтов.
Станислав Вольховский:
– Кстати, о нём и о Горьком тоже. Возможно, именно поэтому и обвинялись участники знаменитых советских процессов, обвинялись в убийстве Горького. Горький, действительно, был для них врагом, в отличие от Демьяна Бедного.
Мы должны сказать, что в 37 году, когда начинались все эти массивные чистки, одновременно на государственном уровне, именно на государственном, от самого Сталина до самого маленького кишлака до маленькой деревни, праздновалось 100-летие со дня смерти Пушкина. И, таким образом, Пушкина вернули в советскую культуру, советскую литературу и советскую историю. И вернули, можно сказать немного грубо, показав средний палец всем этим революционерам, троцкистам и прочим пламенным революционерам. Вы думаете, что…
Дмитрий Якубов:
– Этого Советскому Союзу и не простили в конечном итоге.
Станислав Вольховский:
– Именно так.
Дмитрий Якубов:
– Друзья мои, интереснейшая тема, продолжим её наверняка следующий раз. Это был «Чикагский Вестник» с Дмитрием Якубовым и Станиславом Вольховским. Всего доброго и до новых встреч.
Станислав Вольховский:
– Большое спасибо! Берегите математику! Берегите классику! Берегите культуру и историю! Она нам ещё пригодится, берегите её от этих страшных людей.
оригинал
Свежие комментарии