Если верить нашим либеральным СМИ, сидящую под домашним арестом активистку «Открытой России» Анастасию Шевченко из Ростова-на-Дону путинская репрессивная и кровожадная правоохранительная система не пустила даже к умирающей дочери. «Звери. И, самое страшное, что не понятно, делать-то что?», — задает единомышленникам риторический вопрос читатель Радио Свобода Дмитрий Ткаченко. 
Очередной стон угнетенных правдорубов и примкнувших к ним борцов за свободу, равенство и братство разнесся по сетям. Подтекст публикации в «Новой газете»: ростовские судьи, отправив мать под домашний арест, лишили девушку-инвалида материнского участия. Такая мера пресечения, гуманная при обычных обстоятельствах, по сути, отправила дочь активистки на верную смерть.
«О том, что ребенок — инвалид и нуждается не только во врачах, но и в материнской заботе, были в курсе два суда. Первый — Ленинский районный суд Ростова-на-Дону, который отправил 23 января Шевченко под домашний арест на два месяца, и второй — областной, который это решение «засилил», — рассказало своей пастве издание.
Паства послушно-предсказуемо отреагировала.
Лозунг дня: Что-то в последнее время тянет меня на предельно короткие комменты. В прошлый раз это было одно слово: «идиоты». «Гниды», — скажу сейчас.
Валерий Андреев: Это слишком мягкое определение. «Мрази» больше подходит.
Wlad Potapow: Не ребенок умер — умерли в России правосудие, власть, Путин и общество.
Похожие по интонации комментарии под статьей на сайте Радио Свобода.
Люция Миндубаева: Это просто ужас и цинизм.
Tamara Nikolaeva: Читать о таком — сердце болит, а уж прожить все это выше сил. Только и остается ждать полного исчезновения путинской тьмы, накрывшей страну.
Sam Bor: Самая нежелательная организация — это кремлевская банда и ее пахан Путин.
Последний комментарий — отсылка к Минюсту, который два года назад признал «Открытую Россию» нежелательной организацией. Правозащитники пытаются оспорить это решение, но пока безрезультатно. Мне кажется, они выбрали не самый удачный способ защиты: утверждают, что название «Открытая Россия», зарегистрированное в Великобритании, и Общественное сетевое движение «Открытая Россия», активисткой которого является Анастасия Шевченко, никак не связаны. А совпадение названий — чистая случайность.
Как бы то ни было, против женщины возбуждено уголовное дело по ст. 284.1 УК. В которой сказано предельно ясно: если в течение года лицо дважды привлекалось к административной ответственности, то против него может быть возбуждено уголовное дело. Это как раз случай Анастасии Шевченко.
Вернемся, однако, к печальному событию, вокруг которого крутится хайп, — смерти ее дочери.
30 января девушку привезли в больницу поселка Зверево с обструктивным бронхитом из интерната, в котором она содержалась. В тяжелом состоянии.
По версии либеральных изданий, мать не пустили к умирающей дочери. «Никто не знает, смогла бы Анастасия Шевченко, не находись она под домашним арестом, спасти девочку. Но каждый из нас, кто сочувствует этой трагической истории, понимает: на свободе она могла бы проститься и увидеть своего ребенка до его ухода. Привезти необходимые лекарства. Несколько раз обнять, поцеловать, погладить, укрыть теплым одеялом, посидеть рядом, подержать руку. И никто не знает, случился бы у 17-летней девочки острый приступ, если бы она не была в курсе ареста мамы», — пишет «Новая газета».
Пишет, надо сказать, до конца не разобравшись. Ибо вечером того же дня находящейся под следствием активистке было разрешено выехать в Зверево. Ее действительно не пустили к дочери сразу, но лишь потому, что именно в этот момент проводились реанимационные мероприятия. Более того, по свидетельству обозревателя МБХ-медиа Зои Световой, врачи «разрешили Анастасии Шевченко остаться ночевать в больнице и выделили ей койку».
Женщина переночевала, повидалась с дочерью и уехала. После чего девушка умерла.
А инцидент дошел до уполномоченного по правам ребенка Анны Кузнецовой — сначала в трактовке «Новой газеты», Радио Свобода и других разносчиков хайпа. Но потом картина стала проясняться.
— Обращения к нам по этому вопросу не было. Но насколько нам известно, ребенок последнее время находился на попечении государства. Мама навещала ребенка примерно два раза в год, — рассказала омбудсмен.
Я не люблю копаться в чужой жизни. Но именно либеральные СМИ подняли волну комментариев, в которых личная жизнь, а не общественная деятельность Анастасии Шевченко стала главной и самой обсуждаемой темой. И однозначно увязывается с вмешательством в нее жестокого государства.
Это либеральные СМИ и их антипутинский фан-клуб открыли настежь ворота личной жизни активистки «Открытой России». Поэтому получайте ответ.
Рассказ о том, как многодетная мать каждый день моталась за сто километров, чтобы «привозить ежедневно лекарства», — вранье. Она бывала в интернате, которому сама перепоручила заботу о собственной дочери, два раза в год. Пытаться вышибить слезу, излагая душещипательные истории, замешанные на вранье, — подло.
На общественную деятельность у Анастасии Шевченко времени хватало, на собственную дочь — нет. Это ее выбор, никто не вправе судить за него женщину. И я, между прочим, не сужу, а лишь реагирую на это: «Несколько раз обнять, поцеловать, погладить, укрыть теплым одеялом, посидеть рядом, подержать руку». И на это: «О том, что ребенок — инвалид и нуждается не только во врачах, но и в материнской заботе, были в курсе два суда».
Еще раз: мама навещала свою дочь и заботилась о ней два раза в год.
«Новая газета» права: никто не знает, случился бы у 17-летней девочки острый приступ, если бы она не была в курсе ареста мамы.
Использую тот же прием: никто не знает, случился бы у 17-летней девочки острый приступ, если бы мама почаще навещала ее в интернате, а не отдавала все свое свободное время «Открытой России».
Свежие комментарии